— Я уже писала в рапорте: ей форму нужно дать не для того, чтобы она получила доступ к чему-то важному, а чтобы то важное, что у нее в голове возникает, могли получить только нужные специалисты. Товарищ Доллежаль, например, говорил, что ее идеи относительно обеспечения ядерной безопасности урановых котлов исключительно важны — и не потому, что она что-то об этих котлах знает, ей, оказывается, это даже и знать не нужно, разве что общие принципы их работы. А всё потому, что она свежим взглядом замечает проблемы, на которые сами специалисты внимания не обращают. Кстати, именно он считает, что девочке было бы полезно и побольше информации предоставить, чтобы она и иные потенциальные проблемы безопасности смогла заметить. Тем более, что у девочки представления о секретности несколько своеобразные… даже более жесткие, чем мы используем, так что лично я никаких проблем здесь не вижу.
— Я только из собственного любопытства спросил, представление от Курчатова и Доллежаля я читал. Просто раньше причину его не понимал, и это меня смущало — а теперь хоть спать спокойно смогу, — майор усмехнулся. — Тем более, что мне больше этими вопросами заниматься уже не придется: куратором всех проектов по этой автоматике решено вас назначить, так что теперь вы напрямую на начальство выходить будете. И за девочку эту тоже лично отвечать.
Елена Николаевна при этих словах загадочно улыбнулась…
Когда есть куча очень заинтересованных в работе исполнителей, то у «начальника» появляется тоже куча свободного времени. Ну не совсем куча, так, кучка небольшая — это я про исполнителей говорю, но времени освобождается много. Очень нелишнего времени, все же я с институтских времен многое подзабыла и знания впитывать приходилось весьма серьезно — но, в любом случае, это было для меня лишь «матерью ученья» и время оставалось и на прочие развлечения.
Например, на украшение окружающей действительности через наведение красоты на юных (или не очень) девушек. Сначала красоты «внутренней»: меня девочки изрядно так покритиковали за «напрасную трату ценной материи на всякие безобразия», но я такие же «безобразия» и для них сшила, благо трикотажа хлопчатобумажного я прикупила с большим запасом. И соседкам это понравилось, все же распространенное сейчас легкое белье из сатина или полотна наносит куда больший ущерб нежному девичьему телу. К тому же такие трусики прекрасно уживались с колготками — а в них уже практически все девушки в Училище ходили, да и, подозреваю, не только они. По крайней мере эффект от «моего» изобретения уже проявился: в магазинчике у чулочно-носочной фабрики «бракованные чулки» внезапно закончились, а появились чулки уже «удлиненные», по два с полтиной пара. И это было лишь началом бурного изменения женской бельевой моды: все же я насчет всяких авторских прав и патентов была более чем в курсе, и колготки уже успела зарегистрировать в качестве изобретения. А затем с полученным авторским свидетельством зашла на эту фабрику и «продемонстрировала товар лицом». То есть все же большей частью задницей, но там руководство фабрики изобретение оценило, причем, как я понимаю, в основном в области детского ассортимента: у них в брак не только «взрослые» чулки попадали, но и детские — а вот детские из-за отсутствия спроса приходилось просто выкидывать, а теперь вроде как появилась возможность брак превратить в годную продукцию, причем вообще сверхплановую.
Только на фабрике мне тамошний главный инженер — грузная дама, но с огромным опытом работы и с великолепными знаниями — пожаловалась на то, что избытка швейных машин у них не наблюдается, а оверлок вообще отсутствует как класс. Они, конечно, заказ в свой главк отправили, но когда еще его в этом главке рассмотрят… Впрочем, по моему совету бракованные детские чулочки они тоже на прилавки выложили — и их матери маленьких детей (по крайней мере из МВТУ) быстро раскупили. Да, шить умели не все, да и очень не все могли до моей машинки добраться — но найти «имеющих доступ и умение» в институте было все же нетрудно…
А у нас в комнате появилась и новая машинка. Две машинки: швейная машинка «Зингер» производства завода «Веритас» и выпускаемая тем же заводом настольная вязальная машина без названия, с одним буквенно-цифровым индексом. Причем на швейную машинку вся общага скинулась и нам ее принесли в качестве подарка, а вязальную вообще руководство Училища приобрело. Формально вроде как в качестве премии такой талантливой мне, а на самом деле… мне потом парни из НТО сказали, что им руководство намекнуло: если придумаете, как и где такую же у нас изготовить, то будет неплохо. Поэтому вязальную я только полчаса и видела: ее принесли, мне показали — и унесли (якобы в ремонт). То есть ее всяко нужно было ремонтировать, она изначально в руки работников АХО в сломанном виде попала — но парни пообещали, что когда починят, мне обязательно ее вернут…