А почему и какой работы — дед мне очень хорошо объяснил:
— После войны на свет божий полезло очень много всякой шушеры националистической, то есть они и раньше, конечно, были, но таились — а тут поперли. Потому что в руководстве страны, особенно в армии, в войну многие наворовались изрядно, а за рубежом это отследили и начали их шантажировать, тихонечко так. В том плане, что «вы страну, конечно, не продавайте, но некоторых, с пути сбившихся, все же пожалейте». И ведь мразь эту даже арестовывать и судить не получалось, их же даже на уровне Политбюро прикрывали! Вот и приходилось страну чистить… внесудебными методами. Неплохо так почистили, уже и к верхушке подбираться стали поближе — но они что-то почуяли…
— А Сталин что, не знал об этом?
— Знал. И специальную группу Судоплатова лично курировал, но даже Паша не знал, что Иосиф Виссарионович нескольких человек из его группы в другую вывел. То есть не знал задачу этой группы. Точнее, все же знал: в случае попытки госпереворота мы должны были всю эту гнилую верхушку зачистить. У нас почти все было для этого подготовлено: и тайники с оружием, и система внутренней связи. Однако приказ он мог отдать… в специальном случае, а Берия приказа такого вовремя не отдал. А когда Берию убили, его и самого лишили возможности хоть что-то приказывать…
— Когда Берию арестовали или когда расстреляли?
— Когда убили. Его никто и арестовывать не собирался, хотели просто вывезти куда-то и там же убить. «Почетную» роль палача Жукову выделили, но еще у Берии на квартире генерал Батицкий, видимо опасаясь, что Берия из своего портфеля браунинг наградной достанет, поспешил… Если бы сразу стало известно об убийстве Берии, то Паша точно бы приказ отдал — но он ждал, пока Берия сам заветные слова скажет: у него же был доступ к протоколам якобы допросов.
— А почему тогда тебя… вместе с Судоплатовым…
— А потому что мы еще раньше подготовились, чтобы «исчезнуть». А я, когда Сталина убили, как раз на задании был, лесных зачищал по лесам, так что… Ну, нашли мой труп местные милиционеры — на этом дело и закончилось.
— А этот, Олег Архипов?
— В пятьдесят первом из лагеря вышел, где три года лес валил за то, что по ротозейству какую-то дорогую машину сжег. Вышел-то с деньгами, хоть и невеликими, напился до белой горячки — и замерз насмерть. Я тогда документики-то его и прибрал, и вот пригодились. И сидел я почти полгода в ожидании приказа…
— А какой приказ мог кто-то из тюрьмы отдать?
— Да очень просто, нужно было всего лишь пару слов нужных сказать… а Паша думал, что Берия жив, ждал приказа и самостоятельно не действовал — ну а потом уже просто поздно было.
И тогда дед мне подробно рассказал, как должен был отдаваться приказ и какие кодовые слова определяли его «жесткость» — ну а я просто «отдала приказ» по самому жесткому варианту. И, выходит, не напрасно это сделала: по словам Ани сейчас всеми партийными делами заправлял товарищ Пономаренко, хозяйственными и международными — товарищ Патоличев, а армией и вообще всей обороной командовал Булганин. А вот куда делись прежние «партийные деятели», было не очень понятно: они вообще пропали из поля зрения общественности. Правда, ходили слухи (непроверенные, естественно), что товарищ Куусинен и товарищ Хрущев прекратили свое земное существование, но скорее всего эти слуха основывались на том, что о них вообще нигде больше не упоминалось. Но ведь и о маршале Жукове, казалось, газеты совсем забыли — а его ведь просто выгнали из армии и отправили на сильно досрочную пенсию.
Однако лично меня радовало, что внутренняя (да и внешняя) политика в стране так изменилась. Мне в принципе было плевать на любые «измы», но, как говорил дядя Симон, «заводы должны работать при любом строе». А чтобы заводы работали хорошо, нужно, чтобы и рабочие жили неплохо — и вот в этом направлении все как-то очень быстро развивалось. Те же стройки…
Тем же стройкам руководство оказывало огромное внимание — и почему-то это самое внимание и меня стороной не обошло. Сильно так не обошло, хотя не по инициативе товарищей из правительства. Просто на следующее лето комсомольцы смогли договориться о посылке двух стройотрядов на одну стройку в очень знакомом мне месте, и в комитете комсомола, узнав, что «там дома буду строиться по проектам Федоровой», просто назначили меня «комиссаром сводного отряда». Совсем сводного: кроме двух отрядов их МВТУ там же должны были работать и отряды из МИСИ и МАРХИ…
Против такого назначения я возражать не стала, ведь среди всех ныне живущих я, пожалуй, лучше всех знала, что и как там строить нужно. Ведь если что-то один раз человек уже проделал, то ему известно не только что там делать надо, но и что категорически делать не следует, а это уж точно не менее важно. А должность именно комиссара давала и определенную «политическую власть», но вот смогу ли я там этой властью воспользоваться… Сомнениями я поделилась с Леной, и она, подумав, предложила мне некоторое решение этой проблемы. По моему мнению — не кардинальное, но все же…