— Доброе утро, мастер! — сказал Липст.
«Аптекарь» степенно кивнул головой.
— С сегодняшнего дня начнешь работать по восемь часов?
— По восемь, мастер.
Бороденка Крускопа замерла.
— Чему ты, Тилцен, улыбаешься? — негромко спросил он.
— Сегодня у Липста день рождения, — не выдержал Угис.
— Да. С сегодняшнего дня начну работать по восемь часов, — повторил Липст.
— Это дело серьезное, — проворчал «аптекарь». — Проработать восемь часов — не цветок в петлицу воткнуть.
Крускоп опустил голову, подержался за грудь и пошел в дальний конец цеха. Липст, ухмыляясь, поглядел мастеру вслед.
— Не обижайся. — Угис смущенно взял Липста за руку. — Считай, что это было его поздравлением.
— Нет, прощанием, — усмехнулся Липст.
За окном распевают птицы. Их ликующий весенний щебет проникает через стекла, через стены, смешивается с человеческими голосами, звоном металла, гудением моторов и десятками других шумов — и все же не растворяется в них. Рвется серая пелена облаков, и солнце тотчас расписывает светлыми узорами пол, конвейер, стены. «Это цветы стали, — думает Липст. — Нежные и зыбкие, как мимозы. Их не сыскать ни на одном лугу, ни в одном лесу, они цветут только здесь — в этом саду металла и техники».
— Вия сегодня в новом платье, — Угис вытянул шею, глядя поверх широкой спины Крамкулана.
— Ия? — обернулся Липст.
— Вия.
— Ия сегодня какая-то странная. И Робис тоже.
— Ой! — Угис схватился за голову. — Я не успел тебе раньше рассказать. Семейная катастрофа! Началось вчера вечером. И, знаешь, из-за чего? Из-за блинов. Ты понимаешь?
— Нет, — покачал головой Липст.
— Я тоже… А виноват Робис. У него в сознании еще сохранились пережитки феодализма.
Клара дернула Липста за рукав.
— В обеденный перерыв будет маленькое собрание. Вы не сказали бы Крускопу на прощание несколько теплых слов?
— Нет уж, спасибо, — засмеялся Липст. — Из меня, пожалуй, никакого тепла не выжать. Когда я разговариваю с мастером, у меня пятки примерзают к полу.
Часом позже у конвейера неожиданно вспыхнул скандал. По правде говоря, Липст еще раньше заметил: Угис то и дело поглядывает на руки Крамкулана, ничего не говорит, но сопровождает каждый поворот отвертки сердитым кряканьем.
Вдруг Угис отбросил отвертку и вскочил:
— Крамкулан! Если не станешь затягивать болты до конца, я не буду ставить зубчатки! Что хочешь делай, а брака не пропущу!
Как и все миролюбивые люди, не привыкшие ссориться, Угис от волнения кричит. Голос дрожит и звучит по меньшей мере на две октавы выше обычного.
— Ну, что случилось? Чего ты разоряешься? — поднял голову Крамкулан.
— А то, что ты портач! Полюбуйся! Разве на таких соплях можно закрепить зубчатку как следует? Ведь все болтается!
Лента конвейера неумолимо движется. Рама с небрежно закрепленной Крамкуланом кареткой уже давно вошла на участок Угиса, однако Сперлинь не ставит зубчатое колесо, и Липсту остается только разводить руками — если нет зубчатки, цепь некуда надевать. Это и послужило началом всей заварухе.
— Угис, чего ты дурака валяешь! — закричала Клара — Совсем обалдел? Я вот скажу мастеру!
— Пожалуйста, говори! — Угис скрестил руки на груди и, сверкая горящими ушами, независимо прошелся взад-вперед у рабочего места.
— Ты вредитель! — разозленный Крамкулан поднес отвертку к самому носу Угиса. — Тебя отдадут под суд!
— Брак пропускать не буду!
— Ты не техконтроль!
— Не хватало еще, чтобы всякую дрянь доводить до техконтроля. Бери и исправляй!
— Я вот тебя самого сейчас исправлю! — Крамкулан угрожающе замахнулся здоровенным веснушчатым кулаком.
Роковой велосипед тем временем дошел до Клары. Несколько мгновений Клара растерянно озиралась, затем беспомощно всплеснула руками и побежала к Угису.
— Товарищ Сперлинь, кончайте валять дурака! Питерис, что тут у вас такое?
— Угис не валяет дурака, — вмешался Липст. — Угис прав. Крамкулан не дотягивает болты.
— Я не знаю, чего эта вошь привязалась… — вылупил глаза Крамкулан и презрительно пожал плечами. — Эй, дохлятина, я последний раз спрашиваю, будешь ставить зубчатку?
— Пока не исправишь брак, не буду!
Мимо Угиса один за другим медленно проплыли еще два велосипеда, не укомплектованные его деталями. Спокойно текущую реку конвейера они запрудили, как затопленные поперек фарватера суда. Вокруг спорщиков собирались сочувствующие и любопытные.
— Что у вас здесь? Почему прекратили сборку?