Некоторые родственники Вальтера Брентена — и это естественно, ибо общественные события, приведшие к власти гитлеризм, глубоко перепахали человеческие, в том числе и семейные, отношения, резко поляризовали личные взгляды и позиции людей, — пошли за фашизмом в надежде получить теплые местечки. Эдмонд Хардекопф, двоюродный брат Вальтера Брентена, становится эсэсовцем и добровольно поступает на должность надзирателя политической тюрьмы в Фульсбютеле, где, кстати, содержался и Вальтер. Но вскоре он понимает, что служба в тюрьме, несмотря на все преимущества, которые она приносила, была бесперспективной, и с радостью отправляется на Восточный фронт, полагая, что на войне и после войны он сделает себе положение любой ценой. Но эту его надежду оборвала под Сталинградом пуля советского солдата.
Пользуясь слабоволием своего мужа, постепенно захватывая власть в семье Людвига Хардекопфа, его жена Гермина из злобной обывательницы превращается в годы фашизма в фанатическую сторонницу режима, удовлетворяя свое властолюбие и честолюбие в нацистских женских организациях и комитетах, расплодившихся во время войны. Тиранствуя дома, она со страстью отдается защите фашистской идеологии, ибо упрощенные агрессивные и националистические идейки, входившие в пропагандистский арсенал гитлеровцев, вполне отвечали ее внутренним устремлениям, кругозору и симпатиям ожесточившейся, взбесившейся мещанки.
Изображая разные судьбы людей, примкнувших к фашизму, исследуя мотивы их поведения, писатель главной причиной их человеческой деградации считает аморализм, утрату нравственных критериев происходящего, ведущую в конечном счете не только к оправданию, но и к участию в злодеяниях фашизма. Подобного рода аморализм свойствен всем без исключения фашистским деятелям — большим и малым, стоящим на разных ступенях нацистской иерархии.
Холеный и самоуверенный доктор Баллаб, связанный неразрывными узами с финансово-промышленными кругами, стоящими за спиной фашистской диктатуры, чувствующий себя в жизни весьма прочно, позволяющий себе свысока относиться к мелкой фашистской сошке и даже не отказывающий себе в возможности покритиковать поступки и распоряжения высших партийных чиновников, достаточно умен, чтобы видеть, какое огромное зло и жестокость нес фашизм, развязавший одну из самых кровопролитных войн в истории человечества и сопровождавший военные действия неслыханными зверствами и злодеяниями. Но он закрывает на все глаза, сознательно и хладнокровно. Его интересует только выгода, которую получат от войны подлинные хозяева Третьей империи. Люди, подобные Баллабу, организовывали на промышленных предприятиях Германии производство душегубок и кремационных печей для уничтожения пленных и депортированных в лагерях истребления. Ныне они стоят во главе реваншистских сил в Боннской республике, домогаясь атомного оружия и пересмотра итогов второй мировой войны.
Враг и антипод Баллаба — гестаповский чиновник Венер внутренне мало чем от него отличается. Для него так же безразличны страдания жертв фашизма, как и для доктора Баллаба. Пропитанный духом пруссачества, зарекомендовав себя исполнительным служакой, он выполняет важную миссию, организуя на гестаповский манер службу безопасности в франкистской Испании. Очерствевший, снедаемый честолюбием, он, в дни генеральского заговора против Гитлера, в атмосфере повальной подозрительности, охватившей гитлеровцев, в условиях взаимной грызни больших и малых нацистских чиновников, стряпает ложный донос на Баллаба, обвиняя его в соучастии в заговоре. Донос Венера стоил жизни и постов нескольким полицейским и гестаповским чиновникам, но, несмотря на опасность, угрожавшую Баллабу, донос сыграл для него и полезную роль. Из тюрьмы его извлекли промышленники, чьи интересы он защищал в нацистской партии, и на свободу он вышел в ореоле жертвы режима, очень для него удобном, для того чтобы после разгрома гитлеровской Германии выступить в маске мученика и противника нацизма и снова пробраться к командным высотам и продолжать в изменившейся обстановке ту же, направленную против мира и свободы, деятельность, какую он вел и раньше. Образ Венера, его животный цинизм, дорисовывает эпизод, завершающий в романе его линию и рассказывающий о том, как при переходе швейцарской границы в дни поражения гитлеровской Германии он убивает человека, помогшего ему спастись.