Это была правдоподобная версия. Чтобы проверить ее, Зимин решил ознакомиться с ее личным делом поселенца. Но, к его удивлению, доступ к документам Нины Вернон был закрыт. Более того, нельзя было исключать, что их вовсе не существовало. Было о чем подумать.
Через пять минут в кабинет ворвался Горский.
— Ты хотел посмотреть личную информацию Нины?
— Да. А что такого?
— Разве она твой пациент?
— Нина Вернон неоднократно общалась с Чепаловым. Моя обязанность проверить, не была ли она завербована.
— Кем?
— Откуда мне знать? Пока еще не выяснил.
— Неужели тебе удалось установить вину Чепалова?
— Нет. Но сути дела это не меняет.
— Какого дела?
— Не кажется ли тебе, что Нина странная дамочка?
Это был правильный вопрос. Горский насторожился, на пару секунд застыл в неестественной позе, попытался выглядеть естественно, но у него не получилось.
— Эту Нину надо бы проверить.
— Что за блажь? Займись чем-нибудь полезным. Нину оставь в покое.
— Мне кажется, что она инопланетянка.
— Можешь это доказать?
— Не хватает информации.
— А ты постарайся справиться без проникновения в базу данных.
— Не понял.
— Когда добудешь железные доказательства, приходи, поговорим.
Самое ужасное во всей истории было то, что Зимин видел, как Горский разговаривал с Ниной. Он обращался к ней по имени, на «ты». С Горским было что-то не так. Его стремление к панибратству стало навязчивым. Зимин подумал, что это не менее странное и опасное явление, чем его собственный трепет перед зеркалами.
Было очевидно, что Горский знает о Нине что-то такое, что взорвет скучноватое течение жизни на станции. Зимин почему-то не сомневался, что его это коснется в первую очередь. И это приведет к разрушению личности. Не ясно, какой из двух. Той, что с опаской заглядывает в зеркало, или той чудовищной, что выглядывает из него.
То следовало обдумать. Но не удалось, ему не хватило времени. В дверь постучали. Пришла Нина.
— Горский сказал, что ты хочешь со мной поговорить.
— Нет, но раз уж пришла, вопрос задам. Кто ты такая?
— Молодец! Хороший вопрос!
— Я жду.
— Если я отвечу, мне придется тебя убить.
— Это страшная тайна?
— Сомневаюсь, но есть вещи, о которых спрашивать не следует.
— Ты — шпионка?
— Нет.
— Ты — инопланетянка?
— Нет.
— Мне нужно перечислить все возможные варианты? Или сама признаешься?
— Но я ни в чем не виновата.
— Тем проще тебе будет сказать правду.
— Когда-нибудь скажу, еще не пришло время.
— Почему не сейчас?
— Неплохо будет, если это произойдет позже.
— Ради моей безопасности?
— Нет. Потому что я так хочу.
— Это плохо отразится на моем здоровье?
— Нет.
— Не твоем?
— Нет.
— Я запутался.
— Я хочу остаться твоим другом. Что тут непонятного?
— А если скажешь, я перестану быть другом?
— Нет. Но наши отношения изменятся.
— Мы поссоримся?
— Нет. Мы не сможем видеться. Этот момент хотелось бы оттянуть.
— Но он наступит?
— Увы, да.
— Даже, если я не захочу расставаться с тобой?
— От тебя не зависит.
— Значит, это твое решение?
— Нет.
— Решение твоего начальства?
— Нет.
— Кто же еще может нам помешать?
— Не кто, а что.
— Мы приблизились к правде.
— Не надейся узнать обо мне больше, чем положено. Напрасный труд. О чем бы ты не спросил, мой ответ — нет.