ВНУТРЕННИЕ НОВЕЛЛЫ
Андрей Полонский
ПРО ЛИДОЛАНСКОГО
Все, наверное, слышали про секс без любви, использование чужого тела, я так не могу, и тому подобный школьный бред. Потом это все переместилось в какую-то другую плоскость. Грехи, сластолюбие, измены. Это для православных, конечно. У других я вообще не знаю как. Модные журналы, наверное, рекомендуют, не рекомендуют. Но главное в гондоне. И чтоб без всяких глупостей. Мое удовольствие — мое, а твое — твое. Множество таких утверждений, которые делают бессмысленными вообще все разговоры о сексе. Одна моя знакомая так и говорит: Зачем, говорит, об этом разговаривать. Этим, в лучшем случае, надо заниматься, а в худшем — забыть. Я с ней согласен, конечно. Но поговорить иногда тоже хочется. Особенно, когда вокруг только и речи, что секс всем надоел, даже продаваться перестал. Вроде бы задница почти голая, а сапожки не идут, хоть плачь. Ведь фотографу за сессию пол годового рекламного бюджета заплатили. Полный пролет и играет музыка. Никого не интересует, в общем. Не то, что перспектива превентивного ядерного удара. Ядерный превентивный — вот это по-настоящему здорово. Я бы так коктейль назвал, если б служил барменом. Но у меня другая профессия, попроще.
В общем, не хочу ебать вам мозг. Кто-то часто говорит: длительные отношения, проникновение во внутренний мир. Я тоже за длительные отношения. Однако бывало по-разному. Это теперь в клубах, на диванчиках, или вообще в сортире. В крайнем случае в соседний подъезд проводишь захмелевшую парочку. В ОГИ так пару раз случалось. Он на ногах не стоит, а она тебе благодарна. Или наоборот, ты не стоишь на ногах, и твоя подруга благодарна там кому-то, в тумане не разобрать. Ямщик, не гони. А ямщик и не гонит. Ямщик медленно и размеренно движется к гарантированному блаженству. Прямо по Маркузе, вместо отложенного удовлетворения.
Маркузе, в сущности, всегда был прав. У него, у Маркузе, существовала, наверное, уйма времени, чтоб быть правым, Жалко, что у меня такого количества времени нет. Я б тоже не прочь. А так всегда виноватым оказываешься. Вне зависимости от положения в комнате. Даже когда лежишь возле двери головой в угол и блюешь себе тихо, никого не трогаешь, все равно виноват. Сам убирать будешь, понял. Все равно ведь уберут, не дождутся, а чего тогда говорить? Зачем отрицательную энергию выпускать, спрашиваю? Вот лежу я тут, вспоминаю. Просплюсь, скажут, что играю в Быковски, А я не могу в него играть. Во-первых, хоть я уже и не первой свежести, но цвет лица у меня нормальный. И кожа тоже, никаких заболеваний. Даже пива я не пью, вот что. Так что, самая красивая девушка в городе, не подходи ко мне. Нам с тобой пока говорить не о чем.
Опять не о том я. Хотелось-то поговорить о сексе, а не о пьянке. Пьянка вообще ретроградная какая-то штука. Так же, как мак. Исповедь англичанина. Да сдох два века назад этот ваш англичан. Накурился опиума. Что ж это за черт побери такой неэкономный расход вещества. Зачем опиум — курить? С ним надо делать совершенно другие вещи. Люди курят траву, пишут о винте, покупают кокс. Вот если б я мог написать, где взять хороший кокс, это была бы суперпопулярная вещь. Меня, правда, быстро б взяли, да и их взяли бы, но такого искушения у меня даже нет. Я про кокс ничего не знаю. Говорят, правда, у Шурика на Мичуринском неплохой был полгода назад. Но это если вы в Москве живете. Я в Москве сейчас не живу. Я в другой город переехал. Скучная стала Москва, серьезная. Работа в православной семье, например, в мусульманском доме. А возле метро в парадняке — это скорей всего глубокое проникновение. По крайней мере затягивает. А то иначе зачем?
Хотя что это я? Проникновение — не проникновение. Я много знаю странных историй. О Золотареве, Михайлове, Котике. Но расскажу-ка я лучше о Лидоланском.
Лидоланский Павел хорошим был парнем, биологом. При чем тут его образование, кстати? А вот и имеет отношение к делу. Лидоланский то есть не был ни писателем там каким, художничком, даже филологом и философом не был. То есть такой человек, совсем не простой, конечно, но вполне себе с плотно прибитой крышей. Косяк, кстати, мог пробить. Но не то, чтоб слишком увлекался.
Дело было в начале 90-х, еще при СССР. Лидоланский года три как закончил университет и жили они с Машкой в Раменках, недалеко от речки. Это я к тому, что никакого недоеба у Лидоланского не существовало, Машка еще та оторва. Да и сам Паша не последний парень на деревне. Как-то мы с ним на одной вечеринке гуляли, так он с двумя подругами ушел, ни одна из них потом не жаловалась.
С Ирой он познакомился у Университета. Обычное дело, она в метро, он из метро. Лидоланскому сразу крышу снесли ее глаза. Сильные, другой в них свет. Он внимательно глянул, а она сразу к нему, плечо сжала: «Хочешь?» — спрашивает. Много чего было у Пашки, но такой резвости не случалось. Охуел немного. «Хочу, еще как», — говорит, а холодок такой пробежал, сам признавался. Я читал как-то у судебных психиатров об одном из способов девушке спастись от серийного насильника. Проявить недюжинную инициативу. Взять, как говорится, дело в руки. Большинство ублюдков не готовы к такому повороту событий. В ужасе убегают. Лидоланский, конечно, и близко насильником не был, но и стеснительным юношей тоже. Однако что-то его кольнуло, наверное в том же роде. «Хуй ли», — подумал он, — «сейчас, сразу. Может кофе попить?»