Тут уж я могла гордиться собой: прозвучало ровно и спокойно, как обычно. Вроде как ни этой ночью, ни утром ничего особенного не произошло, я сижу, попиваю кофеек, готовлюсь к очередному рабочему дню востребованного фотографа, давайте, говорите со мной!
И со мной действительно заговорили. Голос на том конце был женским, таким же спокойным, как у меня, приветливым даже. Я такие знаю: так обычно говорят люди, которые звонят с рабочего места и строго по работе. Они отстраняются от самих себя, в этот момент они представляют только свою компанию, то самое «ничего личного, только бизнес», и им от этого легче.
Такие люди звонили мне редко и уж точно не в восемь утра.
— Здравствуйте. Я ищу Екатерину Андреевну Петровскую.
— На проводе, — рассеянно отозвалась я.
Знаю, ужасная фразочка, особенно в эпоху мобильных телефонов, когда о проводах вспоминают не все и не всегда. Но, как это часто бывает с паразитами, она приклеилась ко мне и отказывалась уходить. Обычно я следила за речью лучше, но этот звонок все же застал меня врасплох.
— Вас беспокоят из частной клиники «Серебряный бор». Вам удобно сейчас говорить? Дело деликатное, и мне понадобится пара минут вашего времени.
Утро упорно отказывалось быть обычным и пыталось подражать моей бурной, сюрреалистичной ночи.
— Какой еще «Серебряный бор»? — нахмурилась я. — Впервые слышу! Так, если это какая-нибудь реклама пластической хирургии или элитной косметики…
— Это не реклама, уверяю вас, — мягко прервала меня собеседница. — «Серебряный бор» — это частная психиатрическая лечебница. Мы работаем с узким кругом пациентов, о нас знают все, кто нужно, и мы не даем рекламу. Поэтому, вероятно, вы о нас никогда не слышали. Хотя я надеялась, что вас предупредили, но и по-другому тоже бывает.
— Предупредили о чем?
Я начинала злиться, потому что это все больше напоминало розыгрыш. А мне сейчас не до шуток, я и так злая на весь мир!
Вот только моя собеседница, похоже, привыкла к таким переговорам, и мое раздражение, уже звеневшее в голосе, никак на нее не повлияло.
— Екатерина Андреевна, мне очень неприятно обрушивать на вас эту новость, но вам придется приехать к нам. Не переживайте, клиника расположена недалеко от Москвы!
— Я и не переживаю, я не понимаю, зачем мне вдруг понадобилось к вам ехать!
— Для того, чтобы забрать пациента или написать официальный отказ забирать его.
Она произнесла это так просто, будто не было в мире факта очевиднее. Мол, Екатерина Андреевна, вы тупая или что? Только ради этого ездят в «Серебряный бор», все же знают!
Я была в шаге от того, чтобы бросить трубку.
— Какого еще пациента? — прорычала я. — Вы издеваетесь?
— Петровский Руслан Павлович. Вам знакомо это имя?
И вот тут меня словно ледяной водой обдали. Головокружение, только-только покинувшее меня, вернулось с новой силой, и мне пришлось опуститься на ближайший стул, иначе я бы просто рухнула.
— Это какая-то ошибка… — с трудом произнесла я. Больше ничего на ум не приходило.
Вот только голос, этот долбаный голос, был все таким же уверенным, ровным, жизнерадостным даже.
— Уверяю вас, ошибки нет. Руслан Павлович — уже много лет наш пациент. Это ведь ваш муж, не так ли?
Да.
Да, по закону это был мой муж. Но по факту — нет, и наши пути разошлись так давно, что я даже забыла об этом штампе в паспорте, который мы так и не удосужились убрать! Не договорились, не сошлись, а потом это все стало неважным…
Я не произносила это имя даже в своих мыслях, слишком больно было. Я смирилась с тем, что произошло, и отпустила его, просто отпустила. Я понимала, что Руслан где-то есть, не исчез же он с планеты! Но я не сомневалась, что он счастлив, с такими людьми по-другому не бывает.
Я не была готова к тому, что его имя свяжут с психиатрической лечебницей.
— Все верно, — прошептала я, сжимая трубку так, что судьба телефона вызывала опасения. — Пожалуйста, расскажите, что произошло, потому что я уже ничего не понимаю!
Моя собеседница не была удивлена, видимо, ей не раз приходилось сталкиваться с таким.
— «Серебряный бор» — это частная клиника, где мы обеспечиваем уход пациентам с серьезными психическими отклонениями, тем, кому помочь уже нельзя, — пояснила она. — Это те случаи, когда «лечение» — всего лишь способ сделать их неопасными для общества и обеспечить им достойный уровень жизни, насколько это вообще возможно.
— Но… при чем тут Руслан? — не выдержала я.
— Вы не знали? У вашего мужа давно уже диагностирована шизофрения, и три года назад он получил серьезную травму головного мозга, после которой он просто не в состоянии за собой ухаживать.