Тем временем Гуннар Т. Гуннарсен с женой и тринадцатилетней дочерью живут в большом доме среди экспериментальных участков Института Кальвина О. Дальберга. Иногда мой редактор пишет мне, что только что подошла к окну и хотела бы описать мне вид пустоши, превращающейся в прерию, которой она должна была быть всегда: вид её мечты-прерии, как она её называет, поднимающейся из почвы вокруг неё. Мой редактор пишет, что она чувствует, что смотрит в прошлое, а не в смутное будущее. Прошлое – это не её собственное прошлое, не годы её детства. Она так же далека от своего детства, как и всегда. Но когда она смотрит из глубины теней своей комнаты на луг, который скоро покажется настоящей прерией, она чувствует, что вот-вот начнёт новую жизнь в том месте, где ей следовало бы жить всегда.
Но это лишь отвлекающие моменты от её писем. Анна Кристал Гуннарсен – умная, практичная молодая женщина, у которой важные дела. (Я не буду здесь писать о своих личных чувствах к женщине, которая позже прочтёт и отредактирует эти страницы. Когда-нибудь я напишу страницы, которые никому не придётся редактировать или переводить. Я напишу о тех днях, когда я сидела за этим столом и верила, что последним звуком, который я услышу на земле, будет либо стук оконной рамы на летнем ветру, либо царапанье моего пера по бумаге; что последним зрелищем, которое я увижу на земле, будет либо кусочек неба над рядом тополей, либо корешки сотен книг, которые я так и не подняла с полок. Я напишу о тех днях, когда я могла бы задохнуться под тяжестью, если бы не нашла на своём столе несколько таких же страниц, как эти: страниц из страны Америки, где люди свободно пишут друг другу и никогда не бывают одни.)
Мой редактор перевела для меня на венгерский язык названия растений, которые она видит из окна. Она настоятельно просит меня записывать названия её любимых растений и произносить их вслух. Она уверяет, что я испытаю редкое удовольствие, называя на своём родном языке травы и кустарники из её сказочных прерий в Америке. Она хочет, чтобы я, по её словам, увидел здесь, в уезде Сольнок, покачивание крошечных синих и алых цветочков; услышал на своих собственных равнинах шорох странных стеблей трав на ветру. Иногда мой редактор даже уговаривает меня превратить собственные поля и пастбища в сказочные луга или основать Институт великих исследований альфолда на каком-нибудь пустыре среди отдалённых улиц Кунмадараша.
Я почти не ощущаю тяжести, когда Анна Кристал Гуннарсен пишет мне так искренне. Я не могу сделать всё, к чему она меня призывает. Но иногда я записываю названия растений из её сновидений. А иногда я произношу эти названия – не то чтобы с удовольствием, а со странной смесью чувств.
Вот некоторые имена, которые ты можешь перечислить, читатель. Но, возможно, ты услышишь, читая, лишь отголоски скорбного мадьярского языка.
Голубянка; железница лекарственная; мелколепестник; посконник; волчья ягода; арония.
(Все названия растений, упомянутые в предыдущем абзаце, можно найти в «Жизни» «Прерий и равнин» Дурварда Л. Аллена, опубликованная в 1967 году издательством McGraw-Hill Book Company совместно с The World Book Encyclopedia.)
Энн Кристал Гуннарсен занимается переводами не только названий трав и кустарников. Она является директором Бюро по обмену данными о лугах и прериях. Бюро является подразделением Института прерийных исследований.
Когда я впервые услышала о Бюро, мне приснилось большое американское здание, заставленное картотечными шкафами и столами, а также клерками в зелёных повязках. Но Энн Кристал Гуннарсен отзывается о Бюро легкомысленно. Она говорит, что это буквально стол – тот самый стол, за которым она мне пишет.
И она принижает Бюро, называя его по первым буквам его названия.
Иногда Энн Кристал Гуннарсен описывает себя сидящей за столом и думающей о лугах мира. В любое время дня, в той или иной стране, мужчина отрывает взгляд от растений с такими названиями, как железница или волчья ягода. Этот мужчина – единственный человек в круге горизонта. Он смотрит на вельд, степи или пампасы и готовится думать о себе совершенно один. Но он не может думать о себе, о траве вокруг колен, об облаках над головой и ни о чём больше. Он думает о том, как разговаривает или пишет молодой женщине. Он думает о том, как говорит молодой женщине, что думает о ней, всякий раз, когда оказывается один на лугах. Он думает о том, как говорит молодой женщине, что думает о ней, всякий раз, когда она сидит за столом и думает о лугах мира.
По словам моего редактора, все ровные и покрытые травой места мира отмечены на картах и описаны на пачках бумаги в Бюро по обмену данными о лугах и прериях. Каждый день директор