Две девочки, стоящие по одну сторону от архиепископа Мэнникса, выиграли первую и вторую премии в номинации «Сочинение» (для мальчиков и девочек младше четырнадцати лет на момент закрытия конкурса), проводимого Обществом искусств «Параклет». Каждая девочка написала сочинение на тему «Как я могу помочь приезжим из Европы стать хорошими католиками». Девочки, вероятно, ещё не видели приезжих из Европы, но из газет они знают, что несколько тысяч человек, известных как балтийцы, скоро прибудут в округ Мельбурн, и что ожидается, что за ними последуют ещё тысячи других европейцев.
Каждый год, когда Общество искусств «Параклет» объявляет о своих конкурсах, монахини и братья большинства католических средних школ округа Мельбурн выбирают нескольких учеников, которых они называют самыми талантливыми.
и заставляют их участвовать. Мальчики или девочки пишут черновики своих сочинений, которые монахини или братья затем редактируют и комментируют. Пишутся новые черновики. Их тоже редактирует и даже иногда переписывает учитель, но не настолько, чтобы это не помешало ему позже подтвердить, что сочинение является оригинальной и самостоятельной работой участника конкурса. Наконец, однажды днём, когда остальные ученики разошлись по домам, авторы сочинений сидят в своём странно тихом классе и пишут –
перьями со стальным пером и синими чернилами Swan из приземистой бутылки вместо черной, зернистой смеси порошка и воды из повседневной чернильницы.
Каждый ученик должен написать безупречный черновик своим лучшим почерком. Время от времени монахиня или брат заходит в комнату и молча проверяет черновик слово за словом. Если учитель находит ошибку, он пальцем указывает на неё пишущему. Пропущенную запятую можно исправить одним росчерком пера, но любая другая ошибка обязывает ученика оставить эту страницу, взять чистую и начать всё заново.
Я так и не смогла опознать форму двух школьниц-призерш, но я всегда предполагала, что эти девочки, как и большинство девочек-призерш в моем детстве, из школ, расположенных среди холмов к югу от долины Ярра. В тот вечер, когда она писала свой последний черновик, каждая девочка выходила на длинную веранду с арками между толстыми кирпичными колоннами. Она смотрела через лужайки и гравийные дорожки вокруг своей школы на широкую неглубокую долину Ярры, наполняющуюся туманом; или она смотрела на восток, где последние солнечные лучи выхватывали несколько складок и складок в лесистом массиве горы Данденонг. Даже если бы девочка посмотрела на северо-запад, она бы не увидела ничего, кроме холмов Гейдельберга. Едва ли ей было любопытно узнать, что по ту сторону этих холмов начинаются равнины; что где-то на этой равнине Мерри протекает через свои ущелья; что еще дальше в ее долине находятся пруды Муни; что где-то на равнине между этими двумя ручьями, на небольшом холме, отмеченном несколькими вязами, находилось здание из древесины и фиброцемента, которое по воскресеньям было церковью прихода блаженного Оливера Планкета, а по будням - начальной школой того же прихода, и в одной из трех комнат, на которые здание делилось по будням наборами складных дверей, сидел в одиночестве за предметом мебели странной формы, который по воскресеньям служил сиденьем и коленопреклоненной подставкой в церкви, а по будням - сложенный несколько иначе - служил столом в
В классе я тщательно писал окончательный вариант своего эссе «Как я могу помочь приезжим из Европы стать хорошими католиками».
На фотографии я стою рядом с архиепископом Мэнниксом, напротив двух девочек. На мне нет никакой узнаваемой школьной формы; на мне мой лучший серый свитер и белая рубашка с расстёгнутой верхней пуговицей. На фотографии не видны мои брюки, но они короткие, то есть доходят от талии чуть выше колен. Я не ношу школьную форму, потому что в моей школе её нет. Школа Блаженного Оливера Планкета — это приходская начальная школа, а две девочки учатся в средних платных школах, или, как сейчас говорят, в частных школах.
Моя награда — книга, страницы которой раскрыты в руках архиепископа.
Две девочки заняли первое и второе места в конкурсе эссе; мне присуждается почётное упоминание. Однако, поскольку девочкам тринадцать или четырнадцать лет, а мне всего одиннадцать, и поскольку я единственный мальчик, выигравший в тот день хоть какой-то приз в разных возрастных конкурсах по эссе, живописи или рисунку – единственный мальчик в моих коротких брючках среди всех плиссированных туник, шляп-котелков, перчаток и толстых чулок; единственный мальчик в моём простом сером среди всех палевых, коричневых, бутылочно-зелёных и небесно-голубых, с гербами и латинскими девизами на нагрудных карманах и тонкими полосками двух-трёх цветов вокруг шеи, запястий и талии свитеров, – фотограф из утренней газеты выбрал меня для позирования с архиепископом Мэнниксом и девочками-победительницами.