Возможно, эти слова Поля Элюара впервые появились на первых страницах его книги. Но повторяю: я никогда не встречал ни одной книги, чьи первые страницы были бы связаны с её внутренними страницами, а это значит, что иной мир находится на дрейфующих страницах, которые я почти наверняка никогда не увижу: страницы в книге снов, о которых я могу только мечтать.
С другой стороны, слова Поля Элюара могли впервые появиться на внутренних страницах одной из его книг. В таком случае мне придётся понимать эти слова несколько иначе. Если бы эти слова были на внутренних страницах книги, они могли быть произнесены только рассказчиком или персонажем – одним из тех людей, что обитают на внутренних страницах книг. Есть иной мир, говорит один из этих людей в глубине страниц книги, но он находится в этом мире, где я сейчас, и, следовательно, на расстоянии от тебя.
Другими словами, другой мир — это место, которое могут видеть или мечтать только те люди, которых мы знаем как рассказчиков книг или персонажей книг. Если вам или мне, читатель, довелось увидеть проплывающую мимо часть этого мира, то это потому, что мы видели или мечтали о себе.
увидеть на мгновение то, что видит или мечтает увидеть рассказчик или персонаж книги.
Если кто-то, читающий эту страницу, думает о Поле Элюаре как о живом человеке, произносящем свои слова в том месте, которое обычно называют реальным миром, и, возможно, имеет в виду что-то столь же простое, как мир, о котором он мечтал, или мир, в котором персонажи книг ведут свою так называемую жизнь, то я могу только ответить, что если бы человек по имени Поль Элюар вошёл сегодня вечером в эту комнату и произнёс свои таинственные слова, я бы понял господина Элюара так, как хочет понять его мой читатель. Но пока Поль Элюар не войдёт в мою комнату, у меня есть только копия его написанных слов. Он написал свои слова, и в тот момент, когда он их написал, слова вошли в мир рассказчиков, персонажей и пейзажей — не говоря уже о страницах, которые перекочевали в другие книги, где их могли бы прочитать такие люди, как я.
Но что, если Поль Элюар не написал ни одной книги? Что, если единственные слова, которые он написал за всю свою жизнь, — это десять загадочных слов, которые он написал лишь однажды на чистом листе, прежде чем отпустить его? Другой мир существует, но он… Этот ... Даже тогда слова всё ещё написаны. Однако в данном случае другой мир следует понимать как лежащий в девственной белизне, то есть в той части страницы, где ещё не написано ни слова.
За партами, стоящими друг напротив друга, в старшем классе католической начальной школы на вершине невысокого холма к востоку от долины прудов Муни, пока ветер гнал дождевые облака с лугов к западу от округа Мельбурн над моим родным районом, я сидела с девочкой с Бендиго-стрит и девочкой из Бендиго.
Девочка с улицы Бендиго приехала в мой округ из Восточного Мельбурна в первую неделю февраля. Две недели спустя в мой округ из города Бендиго приехала семья с тремя детьми, и девочка из этой семьи пришла учиться в тот же класс, где учились я и девочка с улицы Бендиго.
Даже если бы я уже не выбрал девушку с улицы Бендиго, она бы меня не заинтересовала. Но я смотрел ей в лицо каждый жаркий полдень последних недель того лета. И, глядя ей в лицо, я краем глаза поглядывал на верхушки вязов в заповеднике Рейберн.
Три года назад девочка из Бендиго сидела рядом со мной в классе, из окон которого я видел верхушки ряда вязов в
Маккрей-стрит, Бендиго. В том же году, жаркими декабрьскими днями, мы с девочкой были среди детей, которые шли цепочкой под вязами в парке Розалинд на репетицию рождественского концерта в театре «Капитолий» на Вью-стрит. В классе в моём родном районе я наслаждался главным удовольствием своей жизни: видеть два места, которые я считал совершенно разными, на самом деле находившимися в одном месте – не просто соседствующими, но каждое из которых как будто заключало в себе или даже воплощало другое.
Я прожил в районе между Бендиго-Крик и Хантли-Рейс дольше, чем где-либо ещё в детстве. Живя там, я думал, что район между Бендиго-Крик и Хантли-Рейс будет для меня тем же, чем родной район для многих других людей. Но меня забрали из этого района и из города Бендиго, когда мне было девять лет, и с тех пор я этих мест не видел. До того, как девочка из Бендиго приехала в мой родной район, я иногда смотрел на вязы в заповеднике Рейберн, но пока я смотрел, я не думал, что смотрю на какую-то часть города Бендиго. И всё же, когда я смотрел на лицо девочки из Бендиго в своём классе так, что я видел вязы в заповеднике Рейберн только краем глаза, то я понял, что вязы были деревьями улицы МакКрей, Бендиго. И я даже видел, не отрывая глаз от лица девушки из Бендиго, вязы дальше по улице МакКрей, ближе к углу улицы Бакстер, и вязы за углом улицы Бакстер, где я должен был прогуляться в тот день по пути из школы домой в районе между Бендиго-Крик и Хантли-Рейс.