Я бы заранее предупредил её, насколько пугливы эти рыбы. Если бы она резко двигалась или даже говорила слишком громко, рыба снова уходила в глубину. Но если она была тиха и терпелива, рыба появлялась; она видела тупое красное тело и длинный изящный хвост.
Со временем она привыкнет к пруду с рыбками и станет меньше его замечать.
Мы с ней всё ещё сидели у пруда, но разговаривали, как брат и сестра, которые были вместе с тех пор, как себя помнили. Однажды днём она заметила красную полоску у стены сарая. Листья винограда уже краснели. Потом дни становились прохладными и туманными, но к тому времени нам было так легко вместе, что она могла сидеть со мной в гостиной, которую держали в чистоте для редких гостей моих родителей.
Со временем мы почти перестали смотреть на пруд с рыбками, но я всегда представлял себе зелёный столб, уходящий в землю. Я всегда представлял себе зелёный поток воды. И девушка тоже не забывала о пруде. Много раз, когда она шла между Бендиго-стрит и своей школой в дальнем углу нашего района, какой-нибудь молодой человек намного старше меня заговаривал с ней. Моя девушка отвечала вежливо, но холодно. Она думала о пруде.
Наш пруд был не единственным тайным знаком между мной и девушкой с Бендиго-стрит. В годы между окончанием школы и свадьбой я превратил сараи для кур отца в вольер. Я начал собирать птиц, которые жили и размножались в вольерах вокруг нашего дома все те годы, когда мы с девушкой с Бендиго-стрит жили по другую сторону горы Маседон. Ещё до того, как я купил своих первых птиц, я посадил кустарники и травы с длинными стеблями внутри сетчатых стен. Вольер стал бы гораздо более ярким знаком, чем пруд: колонной сочной зелени, возвышающейся над голой почвой птичьего двора. Внутри зелени попугаи, зяблики и наземные птицы процветали бы, скрываясь от посторонних глаз.
OceanofPDF.com
Широкий район между Скотчменс-Крик и Элстер-Крик находится на противоположной стороне округа Мельбурн от района между прудами Муни и рекой Мерри. Почва этого района преимущественно песчаная, с болотами, вересковыми пустошами и чайными кустами вместо лугов.
Я жил между Скотчменс-Крик и Эльстером, в родительском доме, с тринадцати лет до двадцати. Именно тогда я научился не выходить из своей комнаты, как не выхожу из этой комнаты и сегодня, и начал писать на таких страницах, как эти, что лежат передо мной сегодня. В те годы я также забыл то немногое, что уже знал о языке девушек, и совсем не узнал о языке молодых женщин.
Каждый день в те годы я отдыхал час или два от написания текстов, выходил из комнаты и гулял по улицам района.
Прогуливаясь, я наблюдал за девушками и молодыми женщинами, но не подходил к ним и не заговаривал с ними. Прожив несколько лет в этом районе, я знал, наверное, сотню девушек и молодых женщин по лицам, по домам, где они жили, а иногда и по магазинам, фабрикам, где они работали, или школам, в которых учились, но я не знал ни одного их имени и ни с кем из них не разговаривал.
Когда мне исполнилось двадцать, я собирался покинуть район между Скотчменс-Крик и Эльстером. Я всё ещё часто писал на таких страницах, как эта, но мне уже не нравилось сидеть в своей комнате. И мне не нравилось наблюдать за девушками и молодыми женщинами, но не говорить на их языке. Я решил переехать в другой район округа Мельбурн, где женский язык, возможно, было бы легче выучить.
Хотя к тому времени я был уже скорее юношей, чем мальчишкой, я наблюдал за девушками гораздо больше, чем за молодыми женщинами. К тому времени женский язык стал казаться мне настолько странным, что я думал, что смогу начать его изучать, только если услышу его сначала от девушки-женщины.
Однажды утром я увидел в газете фотографию одной из девушек, за которыми иногда наблюдал. Я наблюдал за ней на невысоких холмах к югу от долины реки Скотчменс-Крик и знал улицу, где она жила – она находилась на склоне одного из этих холмов. Однажды девушка почти посмотрела мне в лицо, когда я проходил мимо неё по улице, и мне показалось, что я понял её взгляд, хотя я редко понимал женские взгляды.
Под фотографией стояло имя девушки, которого я раньше не знал. Я уже написал это имя на нескольких страницах.
Из текста вокруг фотографии я узнал, что девочке-женщине было четырнадцать лет, что она училась во втором классе средней школы, и что учителя были о ней хорошего мнения. Я узнал, что её семья состояла из неё и матери, и что мать и дочь были теми, кого раньше называли приезжими из Европы. Я узнал, что девочка-женщина, как и я, часто не выходила из своей комнаты. А ещё я узнал, что она любила спать с открытым окном.