И тем не менее, именно их она вспоминала, когда была готова сдаться. «Ставлю на девушку», — пульсировало в висках толчками крови, стекало в ранки разъедающим соленым потом, мелькало перед глазами черными точками усталости.
Вот уж нет! Если бы это сказал кто-то другой из них, было бы не столь обидно. Но именно Квинтор, с его добротой и веселостью, с его участливым «Эй, ты в порядке?», именно он считал, что она сойдет с дистанции!
Сам он болтал непрерывно. Болтал и пел. «Квинтор — это радио, которое нельзя выключить», так шутила порой Альнери. Ему было плевать, что он сбивает этим дыхание на марш-бросках.
Гноящие раны были для него «вау, прикольно». Иногда Альнери казалось, что все они, оставшиеся, консолидируются вокруг него. Такие бойцы, догадывалась она, особенно ценны: их энтузиазм и оптимизм растут пропорционально испытаниям, и это помогает держаться остальным.
Разницу в их подходе к жизни хорошо иллюстрировал один случай. Однажды марш-бросок затянулся до утра. Холод стоял дикий, а одежда на них была летняя. Ледяной ветер делал болезненным самое дыхание.
У каждого была с собой шоколадка. Как и другие, Альнери свою съесть не смогла: замерзшими пальцами не получилось добыть ее из упаковки. На следующий день она узнала, что Квинтор, столкнувшись с той же проблемой, свою съел прямо с оберткой.
Был и момент, когда Альнери почти сдалась. Впрочем, в тот день не выдержали многие.
Они были в пути уже сутки. Перед этим спали всего три часа — короткий перерыв между маршами был съеден занятиями. Да-да, вместо отдыха их ждало еще и обучение.
Рюкзаки весили больше, чем когда-либо до этого. Около последней контрольной точки, дождавшись всех успевших, инструктор выдал зловещее «Еще десяточку!»
Это означало — еще десять километров.
Пошел ледяной дождь, который затем превратился в снег. Альнери хотелось послать ко всем демонам этих садистов с их десяточками, неизвестным контрольным временем и вечными насмешками. Она боялась остановиться, не исключая, что может потерять сознание. За эти сутки они съели пару бутербродов, изредка пили воду из ручьев.
На этот раз инструктор пошел с ними. Это был Красавчик. Он шел налегке, то обгонял их, то отставал, высматривая признаки слабости и недовольства.
Альнери пыталась обхитрить мозг и тело, внушая себе, что идут они всего часа полтора. Просто тяжело, потому что уже конец отбора, мало сна и мозоли мешают. Менее больно от этого не становилось, но легче было смириться с тем, что отдых и еда все не появлялись.
Голова ее кружилась от напряжения, но Альнери заставляла себя идти. А что, сдаваться, что ли? Чтобы этот дурацкий Квинтор потом грустно вздыхал, что вот, угадал? Она мрачно смотрела ему в спину, и злость поддерживала ее.
После десяточки, дождавшись отставших, Красавчик предложил еще «пятерочку». Кандидаты последовали за ним усталым и озверевшим табуном. Одержимость гонки постепенно гасла, но всем еще хотелось верить, что по завершению «пятерочки» их будет ждать грузовик, или самолет, или хотя бы палатка с горячей едой.
Хотя и редко, но бывало, что на отборе люди умирали. Альнери почему-то вспоминала об этом все чаще. Одно время снегопад был таким густым, что, вытягивая вперед руки, можно было их и не увидеть. Но вскоре его сменил ледяной дождь с градом, который был ничем не лучше.
Впереди нее Квинтор провел рукой по лицу. По движению она поняла, что он ладонью, на которой после недавнего падения на крутом склоне осталась грязь, изобразил на лбу руну выносливости и победы. Вряд ли это могло сильно помочь в таком состоянии — скорее, догадалась Альнери, это было символическим жестом, обещанием самому себе не сдаваться.
— Ну что ж, господа, — невозмутимо произнес Красавчик тоном столичного экскурсовода, — до сих пор наше путешествие было однообразно...
Его могучий голос разносился вокруг, перекрывая ветер и дождь.
— ...но еще через десяточку по этой дороге вы увидите заброшенный храм. Это уникальное и недооцененное место. Прекрасная архитектура, растения-эндемики и все такое. Кто дойдет туда за два часа...
У Альнери перехватило дыхание.
— ...того подберет наш транспорт. Кто не успеет — с теми мы прощаемся. Впрочем, их тоже заберет транспорт, только быстрее.
Альнери даже перестала ощущать град.
Куда дойти? Это шутка?
Задача, в принципе, была подъемной. При другой погоде. Для людей в обычном, не измотанном состоянии, со свежими, не разъебанными стопами, в подходящей обуви...
Они стояли отчаявшейся замерзшей кучкой. Каждый смотрел себе под ноги. Альнери забыла, кто рядом с ней. Заклинание «ставлю на девушку» больше не работало. Его магия постепенно стиралась — сначала Альнери забыла, кто это сказал. Затем — что это вообще случилось и поддерживало ее. Других больше не существовало: у нее попросту закончились силы, чтобы воспринимать кого-то, кроме себя.