— Ты куда собираешься в выходной? — спросил он.
— В картохранилище засяду, наверное.
— Полетели со мной в город? Мне по делам надо, заодно прогуляемся.
Снова этот взгляд — такой серьезный, испытывающий. Как будто она призывает его к ответу. Ну на этот-то раз что не так? И ведь это не сомнения. Умеет ли она вообще сомневаться? Просчитывать варианты — да, но занудная нерешительность ей не знакома. Такая не станет спрашивать себя, достойна ли она отнимать время правителя.
Тогда что, наоборот — решает, заслуживает ли он, чтобы пожертвовать днем над картами ради его общества? Бред.
Скорее хочет быть готовой, когда все начнется. Больше всего на свете. Война может быть объявлена в любой момент. А правитель что — предложил один раз, предложит и еще. Кводону это импонировало: он сам любил быть подготовленным ко всему.
Альнери встала и прошлась мимо него, размышляя. В лагере она двигалась иначе: расслабленными, уверенными движениями человека, находящегося среди своих. В пустыне ее походка приобретала грацию крадущегося зверя. Плавные, наполненные силой движения.
— Ладно, — снизошла она наконец. — С утра?
— Да.
***
Когда на следующее утро он вышел из ангара, Альнери уже ждала его. Она сидела прямо на песке, обхватив колени руками и смотрела на него своими ночными глазами, обжигающими душу.
Настроение у нее было неважное. Парни тоже собирались в город. До завтрака они успели организовать спор: кто склеит самую страшную девушку. Радостная легкость, с которой Квинтор присоединился к затее, выбила Альнери из колеи.
На секунду Кводон помедлил, рассматривая ее. Если бы у нее был хвост — длинный кошачий хвост — то она сейчас раздраженно била бы им о землю. Пронеслась ассоциация: горная львица. Вот похожа, и все тут.
Горные львы живут поодиночке, и самки жестоко рвут самцов во время брачных игр. Но и мурлыкать они тоже умеют.
Костяшки пальцев сбиты в кровь, ладони припухшие. Каждый год одно и то же: пройдя модификацию, дураки-новобранцы несколько месяцев продолжают экспериментировать над собой. Такие же были у Квинтора, да и у остальных. Видимо, выясняли толщину металлической пластины, которую могут пробить.
Красавчик потом заставлял их этими отекшими руками собирать и разбирать оружие на скорость. И они собирали — морщаясь от боли, но все так же быстро и четко.
— Что ж так не жалеешь себя? — улыбнулся он вместо приветствия. — Такие у тебя руки красивые... были.
— Заживет, — отмахнулась она.
Они направились к взлетной площадке. Остальные были слишком заняты приготовлениями к поездке, чтобы смотреть им вслед.
Лететь было недалеко. Можно было вообще не лететь, но Альнери так по-детски обрадовалась возможности посмотреть на пустыню с высоты, что Кводон решил ее не разочаровывать.
***
В городе Альнери поняла, что привыкла к жизни среди генмодов. Прохожие казались ей медленными, неуклюжими, движения их были непродуманными. «А у меня что, сильно продуманные? Четкие и собранные?» — озадачилась она. Напротив, Альнери была уверена, что идут они с Кводоном расслабленно, как все другие. И все же, если бы в эту толпу затесался хоть один генмод, она поняла, что узнала бы его безошибочно. Даже если бы он просто стоял на месте.
Некоторые, приметив их форму, благодарили их и слегка кланялись, прижав руки к сердцу — здешний жест уважения. Но подо всем этим радушием Альнери заметила какой-то оттенок удивления, когда они встречались с ней глазами.
— Слушай, а что они на меня так смотрят? — нервно спросила она Кводона, когда они вышли на набережную. — У них женщины не служат?
— Служат, но только как медики. Нет, дело в том, что у них в вооруженные силы попадают не по выбору, а по обязанности. Они знают, что у нас добровольно, вот и удивляются, зачем тебе это.
Альнери замедлила шаг, переваривая сказанное.
— Что, прямо по обязанности? Как же можно заставить человека?..
— Ну так и можно. Присылают повестку, распределяют и все такое.
— А если кто-то не хочет? Его судят?
— Да.
— Бред, — пробормотала Альнери.
— Вообще они достаточно коррумпированы. Можно заплатить чиновникам и не служить. Везде свои обычаи.
«А что у них еще есть дикого? Что я вообще о них знаю? Вот верно говорят, что мы ориентируемся только в своей культуре, а за границей для нас черная дыра. С другой стороны, кто же виноват, что у нас все самое интересное», — тут же успокоила она себя.
— Зачем так поступать в наше время? Средневековье какое-то, — посетовала Альнери.
— Просто и эффективно. Иначе поди набери еще добровольцев.
— Но мы же набираем! Друг моего отца в свое время даже приплатил, чтобы его взяли с каким-то заболеванием.