Едва ли существует менее подходящая среда для того, чтобы влюбляться, но они были влюблены. После марш-бросков кожа на плечах и спине Альнери заполнялась кровоподтеками, перемежающимися с участками полностью содранной кожи - так натирал рюкзак и ремни снаряжения. Квинтор выглядел не лучше. Боль терзала их даже во сне. Однако они ухитрялись находить в этом своеобразную романтику. И чем ближе подбирались к финишному этапу, тем больше привязывались друг к другу. У них был один взгляд на жизнь, одни мечты, одна судьба.
На самом деле Альнери не хотелось ехать со своими совсем не из-за песен Квинтора. А из-за того, что накануне они серьезно поссорились и разошлись.
***
— Тебе тоже в лагерь? — спросила Альнери, не зная, чем заполнить молчание. — Или дальше?
«Дальше» означало базу совсем рядом с границей. Туда Альнери попадет после нескольких недель тренировки в лагере. И уже оттуда — в тыл противника.
— В лагерь, а потом дальше, да. Я специалист по подрывному делу и тяжелому вооружению. Буду учить вас, хотя, между нами, несколько недель для подготовки — это ерунда.
Они обменялись рукопожатием. Альнери назвала свое имя, и он кивнул ей, не представившись в ответ. Альнери не придала этому значения. Ее охватило нетерпение: скорее перенестись через границу и там красться сквозь ночь, сея хаос на линиях снабжения и взрывая участки сети связи. Она представлялась себе зверем, хищным, неуловимым, стремительным. Когда она вернется, она больше не будет «зеленой соплей», новобранцем без опыта.
Снабженец наконец вернулся, вручил Альнери необходимые бумаги и провел к бронированному грузовику. Инструктор потащился за ними.
— Возьмешь с собой? Надоело автобусы ждать.
Альнери не возражала. Главное им всем прибыть в лагерь до завтра, а каким образом — не все ли равно.
Редкий транспорт проезжал им навстречу. Два солнца, одно над другим, ползли к закату. Альнери вспомнила, что ей не нравилось в грузовиках: выпадающие зоны видимости и необходимость полагаться на зеркала больше, чем обычно. К счастью, дорога была безлюдной — можно расслабиться. Она принялась мысленно перебирать содержимое своего рюкзака, пытаясь вспомнить, все ли взяла.
Хорошо все-таки, что ей случилось ехать отдельно. Со своими еще успеется пообщаться. В какую группу она попадет?
— Как родители-то отпустили? — донесся до нее голос ее спутника.
— Меня?
— Тебя.
— Ну, не знаю. Как всех. У меня только отец, матери нет. В принципе, он давно знал. Я с детства еще это решила.
— И прямо сразу в генмодский спецназ?
Альнери улыбнулась.
— Да, прямо сразу. Как восемнадцать исполнилось, я и побежала.
— И риски не смущали?
— Какие риски?
— Процедуры.
— Нет. А что должно было смущать? Процедуре уже много лет, — она покосилась на собеседника. Голос и глаза его выдавали, что он старше ее. — А что, в твое время это было опаснее, что ли? Типа, как и отбор жестче?
Она уже наслушалась эту присказку от старших товарищей: «В мое время отбор было проходить сложнее!» Хоть и затруднительно было представить себе что-то сложнее, если честно.
— Не то что бы опаснее. Просто любопытно, как вы это воспринимаете.
— Да нормально. Никто особо не боялся. Я так считаю, если уж с самого начала бояться, зачем вообще в армию идти. Никто же не заставляет.
Он хмыкнул, и Альнери не поняла, было ли это согласие или сомнение.
— Занятно. И сколько длилось обучение?
Альнери ответила.
— Бардак, — повторил он присказку снабженца.
— Что, так плохо? — виновато спросила Альнери. Она и сама догадывалась, что это ничтожно мало.
— Так себе, конечно, но ты ведь будешь в составе группы. Это увеличивает шансы на выживание. Вот на одиночное задание я бы тебя не отправил.
— Одиночное?.. А так вообще бывает? — растерялась Альнери. За время отбора и обучения она уже плотно настроилась на командную работу. Минимальной тактической единицей в ее представлении была двойка.
— Не для всех, но бывает, — заверил он ее. — И сколько вас таких, не закончивших обучение?
— Пятеро. Еще трое остались на базе.
— Всего восемь прошли из набора этого года?
— Ага.
Альнери ощутила ликующую гордость. Остальные, в зависимости от результатов, попадали в обычный спецназ либо не были приняты вовсе. Бывали и пограничные случаи, когда кандидат проходил модификацию, но становился специалистом по глубоководным работам, боевым пилотом или (совсем уж непрестижно) отправлялся на подготовку в космические миссии. Но они были редки.