Кводон, который только что пять часов обсуждал эту тему с командирами групп, пока у него не начали плавиться мозги, в конце концов остановился и остановил Альнери.
— Только не это опять. Расскажи лучше что-нибудь веселое.
Альнери смотрела на него снизу вверх. Глаза у него были усталые. Она уже знала, что он никогда не спит, как все нормальные люди. Каждые два часа его телефон разрывался: все будили правителя, что-то от него хотели. Он всегда отвечал, ни от кого не отмахивался. Только беспокоился, что ее разбудит.
Что-нибудь веселое...
— Мы пару месяцев назад тренировались за океаном. Ну, ты знаешь — уединенный остров, экваториальный лес, все такое... Конечно, нам выдали аварийные маячки. Когда мы вернулись, один из наших закинул его в шкаф вместе со снаряжением, случайно нажав кнопку активации. Шкаф закрыл, отправился отдыхать вместе со всеми.
Кводон улыбнулся.
— Кто-то поспешил на помощь?
— Да, все аэропорты столицы зафиксировали сигнал. Все переполошились, три дня лихорадочно искали, с кем беда... Нашли в нашем общежитии в шкафу. Как же Красавчик на него орал!
Они рассмеялись, представляя разъяренного Красавчика.
Альнери почувствовала приступ краткого яркого счастья. Их стремительное сближение в последние дни не оставляло времени для размышлений, но так было даже лучше. В мире так много людей, а рядом с ней сейчас именно он, и понравилась ему именно она. Хотя у нее красное от загара лицо, рубашка испачкана (пришлось полежать под автомобилем, изучая и запоминая — в пустыне некому будет чинить, кроме них самих), и волосы пахнут машинным маслом.
Но когда в его взгляде столько голода и желания, как сейчас, Альнери чувствовала себя принцессой из сказки.
Кводон наклонился к ней, коснулся тяжелого узла на затылке, одним движением распустив ее волосы. Альнери замерла, околдованная его прикосновениями. Горячие пальцы скользнули по ее щеке, шее, плечам, порождая мурашки предвкушения.
Солнца скрылись, и резко, без всяких сумерек, их окутала плотная темнота. Все кругом стало черным, только линия горизонта ясно просматривалась, потому что на ней заканчивались звезды.
— Что, прямо здесь? Здесь земля неудобная.
— Тогда ты будешь сверху.
— А ты?
— Потерплю.
После она уснула, с удобством разместившись на нем. Кводон чуть было не уснул тоже, но переборол забытье и теперь, наблюдая плавный ход звезд, в сотый раз обдумывал свое решение.
Он думал об этом непрестанно, но не из-за любви или страсти, а из-за неотвязного ощущения, что предстоит сделать нечто неправильное. Он был единственным в стране, кто мог проследить свою родословную на множество поколений назад, мог взглянуть в их лица, запечатленные на изображениях — картинах, фресках, гобеленах; и все они, проходя перед его мысленным взором, словно вопрошали его, в самом ли деле он хочет нарушить священный обычай, который веками соблюдался ими.
Он знал, что, согласно обетам, это решение — единственное из всех в жизни решений — он должен принимать сердцем. Даже Ящер, человек до крайности прагматичный и жесткий, не настолько спятил, чтобы предлагать правителю брак по расчету.
Правители Лаврана были лишены важного политического рычага — династических союзов, но взамен приобретали покровительство богов. Они встречали свою возлюбленную, заключали с ней брак и на свет появлялись их дети: всегда один наследник и порой еще какие-нибудь девчонки.
Так должно было случиться и с ним, но почему-то все не случалось.
Невозможно ведь, чтобы все век за веком шло гладко, хотя жрецы и уверяют народ в обратном. Порой случаются всякие накладки. Отвлекаются незримые хранители королевской семьи, и получается человек, неспособный исполнять обеты.
«Я — сбой в программе.»
А ведь именно следование традициям хранило ему жизнь. Кводон знал это. Да, многим он был обязан своим знаниям, смекалке, хладнокровию и силе. Но и удача имела значение. Он помнил все случаи, когда выживал вопреки логике. И это давалось небезвозмездно. Его жизнь должна была продолжаться, чтобы мог появиться наследник.
После того, как он встретит будущую жену. Но она ему не встречалась. И Альнери тоже — не встретилась, а, скорее, подвернулась. Довольно удачно, крайне вовремя. Ему нужна отсрочка, а более благовидного предлога не найти. Свадьба правителя Лаврана — это важнейшее событие.
Ибо правитель неполноценен без своей супруги. «Два солнца на небе — двое и править должны», — наставляли летописи.
Вот уж без чего он бы прекрасно обошелся! Любовь похожа на лотерею: порой двое помогают друг другу, а порой все заканчивается так, как у его отца, который не выходил из своих покоев после смерти жены несколько лет, позволив Ящеру захватить власть.