Ящер уставился на бумагу. Бумага! Священный предмет, священные буквы были потрачены на то, чтобы записывать ответы, не имеющие отношения к реальности.
А чего он ждал? Что она будет беседовать с ним, как с подружкой, после того, как он копался в ее смарте?
Ящер считал, что да. Он привык к тому, что все вокруг спешат угождать и отчитываться о каждом шаге. Он давно забыл, что значит иметь дело с подростками.
Зато теперь вспомнил. Именно так вел себя его первый сын, не вернувшийся с задания, когда ссорился с отцом. А ссорились они часто. Но и любил его Ящер так, как больше никого в жизни. Странно, с младшим и не ругались особо, а такой любви, как к своему второму я, не было.
Альнери затронула эти воспоминания, и этим моментально заслужила ящерову неприязнь.
Он начал расспросы, стремясь составить из ее ответов мнение о ней. И, хотя и без ответов, он узнал то, что ему было нужно.
— Значит, молчим, как на допросе? А ведь на настоящем допросе ты не окажешься. Потому что у тебя не будет реальных боевых заданий. Это я могу тебе обещать.
Альнери не ответила.
Ящер еще раз официальным тоном перечислил ей основные правила союза правителей: быть верными друг другу, чтить богов, не попадать в плен.
— А что, если все-таки попаду? — спросила Альнери, желая подразнить его. — Ну, в плен.
— Тогда ты будешь проклята всеми богами и низвергнута в нижние миры. В холод, зловоние и тьму, — будничным тоном ответил Ящер, заполняя бланки. — Можешь идти.
— И что, это все?
Ящер приподнял от бумаг недовольное лицо.
— В принципе, да. Еще пару сотен лет назад тебе понадобились бы уроки этикета...и всякой такой ерунды. Все было строго зарегулировано — где стоять, куда смотреть, как здороваться, есть, извиняться, одеваться...
Альнери представила себе этот кошмар. Нет уж, хватит с нее строевой, спасибо!
— Сейчас остались только дипломатические протоколы, но там и учить-то нечего. Все подскажут. В остальном достаточно не сморкаться в занавески. Надеюсь, это не будет слишком сложно.
Глава 9. Полярная звезда
Звездный час Ящера наступил, когда родился Кводон. Потеряв жену, его отец неделями не выходил из своих покоев, и Ящер взял в свои руки все, до чего сумел дотянуться. Он сочинил для себя какую-то должность с безликим, ничего не говорящим названием, и принялся переделывать историю под себя.
Ему повезло: в ближайшем окружении правителя не было крупных игроков. Каждый хотел сохранить свое место, избегая ответственности. Никто не препятствовал ему, наоборот, все смотрели с надеждой: сделай за нас, укажи нам.
И Ящер — тогда еще молодой, полный сил, дорвавшийся до головокружительных высот, — с наслаждением указывал и распоряжался, плел сети и лепил структуры. В короткие сроки он одолел карьерную лестницу и стал великим квестором. Он окружил себя лояльными людьми без особых амбиций, не выпускал Кводона из поля зрения, контролировал медиа (что было легко) и коллегии жрецов (что оказалось тяжелее, но за годы он выработал несколько методов).
В глубине души он скоро перестал понимать, в чем разница между правителем по крови и прирожденным управленцем. Но людям, воспитанным на традициях, непременно требовался сакральный правитель, и Ящера устраивало, что Кводон оставляет его в тени. Это оказалось даже по-своему удобно.
Ну а для Кводона Ящер был данностью, знакомой с детства. Родителей он знал по изображениям, и они представлялись персонажами мифологическими. А Ящер всегда оказывался рядом, цепкий, рассудительный, покровительственно-добродушный.
От него Кводон перенял принцип «Отвлекай и властвуй». Он годился для всего — от народа в целом до взаимодействия внутри мелких групп.
В то время как зарубежные политики всегда пытались разделять людей на группы, стравливать их и на том пожинать плоды контроля, Ящер научил Кводона прямо противоположному. Они держали общество монолитным и сплоченным. Не было напряженности между богатыми и бедными, между метрополией и заморскими территориями, между военными и жрецами, а также жрецами и простым народом.
Конечно, случались исключения вроде Братства Семи, но они оставались маргиналами без особого влияния.
Если что-то и могло угрожать благополучию Лаврана, то это что-то всегда приходило извне. Как правило из владений шаха. Шах был как страшная тряпичная кукла, которую можно было в нужный момент достать из сундука и потрясать ею.
А потом, когда цель достигнута, снова отложить до лучших времен.
В довершение всего вся эта гармония рождалась, казалось, как бы сама собой. И только Ящер с Кводоном знали, сколько усилий надо приложить для такого эффекта.