Именно здесь был центр мира, а в форте — бледная обочина жизни. Но ей пришлось туда вернуться.
***
Однажды, возвратившись из очередной поездки, Кводон увидел на лице Альнери хитрую лисью улыбку.
— У меня для тебя сюрприз, — объявила она.
— Не особо люблю сюрпризы, но давай.
Альнери вся сияла от предвкушения. Она так давно это планировала, и ей хотелось убедиться, что она угадала.
— Я попросила установить в стенах и потолке металлическую сеть, чтобы она блокировала сигналы*. Теперь никто не будет доставать тебя звонками, пока ты отдыхаешь.
Она обняла его, заглядывая в лицо.
— Нравится?
— Угу. Очень. Но в следующий раз давай что-нибудь попроще, хорошо? Ужин, или что там обычно делают сюрпризом.
Альнери расстроенно отстранилась, но Кводон удержал ее.
— Просто мне не нужно отдыхать, маленькая. Я же генмод. И потом, мало ли, что может случиться.
— Если что-то случится — сюда дойдут, не переломятся. И ты сам говорил, что долго без отдыха нельзя.
— Нельзя совсем не спать.
— Очень плохо спать годами — тоже ничего хорошего.
Кводон сделал глубокий вдох, подавляя злость.
— Да. Ты права, любимая. Спасибо. А теперь мне надо пойти куда-нибудь, где есть сигнал. Надо закончить кое-что. Я скоро вернусь.
*Клетка Фарадея
Глава 13. Колдун
Квинтор решил навестить Венарию. У него не было никакого особенного дела, но надо ведь иногда проведывать родственников.
Ему порой вспоминались слова матери, сказанные еще в детстве после его ссоры с сестрой.
— Почему я должен дружить с ней? Она мне не нравится! — возмущался он тогда. — Я не выбирал ее. Это вам с отцом она нужна, а мне нет.
— Знаешь, как растут грибы в лесу? С виду каждый отдельно, но под землей, там, куда не проникает взгляд, они все связаны своими корнями — грибницей. Так и люди — глазами не заметишь, но все родственники сшиты нитями судьбы. Прочнее корабельного каната. Помни об этом.
Сейчас, во взрослой жизни, Квинтор любил свою сестру и стеснялся ее одновременно. Ему хотелось быть известным отдельно от нее, а не идти младшей приставкой к знаменитой жрице.
Главный зал храма пустовал. С потолка вверх тормашками росло живое раскидистое дерево. Макушка его почти касалась жертвенника.
Квинтора это дерево всегда раздражало. Обогнув его, насколько возможно, он прошел к дальним помещениям.
Шаги порождали гулкое эхо, а факелы на стенах — неровные густые тени. Барельефы между факелами изображали легионеров древности. Квинтор смотрел на них с приятным чувством причастности. В конце концов, он был в известном смысле их преемником.
Квинтор по опыту знал, что Венария может оказаться где угодно, и потому заглядывал в каждую дверь. Везде было безлюдно, но в одной маленькой комнатке он увидел чудо.
Там, в благовонном дыму, среди шелковых подушек и покрывал сидела девушка будто с обложки. А может, прямо из сказки. Она, конечно, тоже была жрицей, но таких Квинтор в жизни не видел. Волосы ее небрежно разметались по плечам в продуманном художественном беспорядке. Черная длиннополая ряса — обычная одежда жриц войны — на ней выглядела словно дорогое дизайнерское платье. В ней было что-то лесной нимфы, любопытной и диковатой, нездешней.
— Где Венария? — спросил Квинтор.
Девушка посмотрела на него с интересом.
— Не знаю. Зато знаю кое-что о тебе.
Она подалась вперед и схватила его за запястье. Пальцы ее были нежными и горячими.
— Я тороплюсь, — вынужденно сказал он. — В другой раз.
Он мог легко вырваться, но ему не хотелось обижать девушку. Кроме того, прикосновение было приятно.
— Кто тебе сказал, что будет другой раз? — она смотрела на него снизу вверх насмешливо и многозначительно. — Упустишь момент, который бывает раз в жизни.
Она потянула его за руку, и Квинтор опустился на подушки рядом с ней. Ему было все равно, что она скажет (от Венарии он знал об истинной точности гаданий и вариативности будущего, да и привык рассчитывать на себя), но он не против был побыть рядом с красивой девушкой и поболтать с ней. Она была не похожа на обычных поклонниц генмодов.
Высоко над ними на голых неровных стенах висели щиты, сохранившиеся с древних времен. Пониже, в зоне досягаемости скалились в ухмылках страшные маски. Квинтор знал, что жрецы используют их во время закрытых мистерий, куда нет доступа обычным людям. Неровное пламя придавало им особенно зловещий вид.
В глазах жрицы отражались дрожащие огоньки свечей. Квинтор вдруг понял, что означает «взгляд, проникающий в душу». И этот взгляд был почти физически приятен ему.