Волх отвел ее в беседку с изящными колоннами, и там протянул ей чашку с зеленоватым отваром.
— Сначала я попрошу тебя выпить это.
— Это еще что?
— В храме ты увидишь священные тексты. Знаешь, почему жрецы учат их науизусть? Потому что увидеть их и не запомнить считается неуважением. Но ты все равно забудешь, потому что тебе это не интересно. Это зелье поможет тебе сохранить их в памяти без усилий.
Отвар источал аромат луговой травы. Альнери отхлебнула и закашлялась. Трава оказалась безумно горькой. Она попыталась отодвинуть чашку, но Волх ждал, не отрывая от нее взгляда.
— А в повседневной жизни ты это используешь?
— Да, бывает. Когда необходимо запомнить длинный разговор, который больше не повторится, и который нет возможности записать... Или карту местности... Да мало ли.
— А можно как-то без этого?
— Без этого никак, — мягко сказал он. — Сочувствую, Альнери. Советую одним глотком.
Альнери, мысленно проклиная мудреные обычаи, залпом допила отраву и закрыла лицо руками, зажмурившись. Самое противное, что теперь горечь, казалось, навсегда въелась в горло.
— Отлично, — улыбнулся Волх.
Альнери ощутила прохладу, разливающуюся по телу, и какую-то кристальную ясность в голове. Она заставила себя выпрямиться и открыть глаза.
И снова воздушная красота замка, подсвеченного закатными лучами, поразила ее.
— Как же тут волшебно.
— Да, неплохо, — равнодушно откликнулся Волх. — Матушка раньше все капала мне на мозги, что мне бы надо привести сюда жену, хозяйку... Да и вообще, обслуживание безумно дорогое, а никто не живет.
— А тебя здесь интересует только подземный храм?
В этом душистом саду, среди фонтанов, арок, гротов, с громадным дворцом на фоне Альнери отчетливо ощутила огромную пропасть, разделяющую их. Он существовал в иной жизни, жизни, которая позволяла ему из прихоти покупать подобные резиденции ради одного небольшого объекта. Все равно что покупать остров ради песчинки.
Странно, но с Кводоном она никогда подобного не чувствовала, хотя это была и его жизнь. Возможно, из-за аскетизма последнего...
***
Они спускались в колодец. Звуки тут были особенные, гулкие, потусторонние. Но Альнери чувствовала себя спокойно рядом с Волхом, несмотря на зловещую атмосферу. Все-таки он был колдун.
— Ты ходил тут один?
— В основном только один и ходил. А что?
— Я бы не решилась.
Голос Волха, отражаясь от сырых стен, звучал таинственно и мелодично. Его фонарик высвечивал на камнях капли воды, мох, порой даже плесень.
— А чего ты боишься? Разве Кводон не показывал тебе ракетные шахты? Бункеры? Подземные хранилища?
— Нет. А должен был?
— Когда жена так любит войну и технологии — конечно, должен...
— По крайней мере он не поил меня каким-то говном для памяти. Почему обязательно должно быть так горько?
— Тебе не знаком трактат «О девяти великих горечах»?
— Про лекарственные травки? С нашим уровнем медицины...
— Да, да, — перебил ее Волх, — «прошлый век», я тоже так думал, пока был юн да глуп. Но травы скрывают большее. Я изучил их глубже, и с тех пор горечь — мой любимый вкус. Не потому, что приятен, и из-за того, что он символизирует.
— Что же?
— Это вкус терпения, воли и тех усилий, которые не бывают напрасными. А еще — неотвратимости, но и стоицизма тоже. Ответственности и трудных решений.
«Как это все занудно», — подумала Альнери. Причудливый взгляд магов на мир никогда не пленял ее воображения.
Внизу их ждал туннель с низким потолком. Альнери с подозрением оглядела своды, но те выглядели достаточно надежно.
***
Да уж, храм — это было громко сказано. Скорее подземная комната, не маленькая и не большая. На одной стене висел потемневший от сырости гобелен со сценкой из мистерии. На других — фрески, тоже испорченные временем. Но Альнери не увидела ни жертвенника, ни вообще каких-либо предметов или мебели.
— Что-то пустовато. Ты еще не освятил его?
— Не в этом дело. Это место для размышлений, магических опытов, медитаций... Место, чтобы читать или вспоминать священные тексты и понимать их лучше.
Он подошел к гобелену и приподнял его. За ним обнаружился кусок другой ткани, полуистлевшей, явно очень древней. С нее смотрел филигранно четкий, какой-то до правдоподобности живой минотский бог огня.
Волх склонил голову. Альнери услышала его горячий шепот:
— Здесь ты или вдали... Смотришь ты на меня или отвернулся... Этим или другим именем следует тебя называть...
Альнери терпеливо ждала, пока Волх закончит приветственную формулу. Кожей она чувствовала взгляд бога — добродушный, но какой-то отрешенный. Безликое благоволение, без капли личной вовлеченности.