Не факт, мысленно согласился с ней Квинтор. Этот город как будто создан для Волха — храмы, концертные залы, уличная музыка, ночная жизнь. Он уйдет оттуда, только если испугается за свою жизнь. А пока ему нечего бояться.
Да еще он, как на зло, мастер перевоплощений. Он не распространялся об этом, но старшие поговаривали, что Волх был королем нелегальных операций. Он легко менял свою внешность, в том числе магическими иллюзиями.
Это сильно осложняло дело.
Квинтор попытался представить себе образ мыслей Волха, проникнуться его своеобразной натурой, чтобы предсказать его возможное местоположение. Во-первых, он неплохо знает город, и вполне возможно, не только с туристической стороны. Во-вторых, он служил в спецвойсках, имел боевой опыт. Помимо прочего, такие люди обладают чутьем. Об этом ему рассказывал Красавчик. Это иной взгляд на мир, иная чувствительность к опасности. Волх ощутит, что за ним следят, поймает их на малейшей ошибке. Значит, все нужно делать быстро и по возможности без просчетов.
Почему он вообще ушел? Не хотел оставаться в армии? После его ухода началась волна подражательного дезертирства. Немало юношей и девушек, преимущественно низших званий, бросали все, к стыду своих семей, и скрывались теперь от властей. Это коснулось даже генмодов.
Неужели люди настолько настолько зависимы от тех, кого считают авторитетом? Наверное, это не было делом их жизни, решил Квинтор.
***
Менсалир был посвящен великой древней богине, матери богов. В нем главенствовали жрицы, а роль жрецов-мужчин была сведена чуть ли не до прислужников.
В остальном он был мирным, безопасным и цивилизованным городом. Только статуя-фонтан на главной площади напоминала о суровом характере богини. Квинтор рассматривал ее, когда они с Саландеей проходили мимо: прекрасная женщина на старинной колеснице в окружении искристых струй воды. Вот только четверка ее лошадей топтала согбенные человеческие фигуры...
Около круглого храма с ажурной колоннадой его спутница притормозила.
— Подожди меня, — велела она Квинтору и, оттолкнув плечом другого посетителя, ввинтилась в занавешенный тканью проем.
Квинтор остался лицом к лицу с толпой, полной колоритных персонажей. Напротив него над аркой ритмично вспыхивал и распадался сияющий баннер: «Богиня любит всех своих детей одинаково! Голосуйте за равные права для жрецов и жриц.»
Квинтор хмыкнул. Можно купить землю болотных людей, можно присвоить себе город богини, подконтрольный жрицам, но нельзя было вырвать из них приверженность традициям. Как их праотцы собирались на сход и решали вопросы сообща, так и ныне, даже в сердце цивилизации, они будут устраивать свои голосования, словно это в порядке вещей. И Кводон разрешал им это, если дело касалось регулирования локальных вопросов. У них была своя разветвленная система самоуправления, которая выросла из обычая племенных собраний и теперь стала особенностью региона. Местные этим гордились, приезжие — посмеивались.
Порой это выливалось в вялотекущие споры. Квинтор заметил, что на соседнем с аркой доме рукой какого-то заезжего монархиста выведено «Народ без вождя обречен». Эти слова были жирно зачеркнуты синей краской, а ниже таким же синим громоздилась упрямая фраза:
«Никаких налогов без представительства!»
«Чудилы», — беззлобно подумал Квинтор.
Люди медленно текли мимо него пестрыми волнами. Он ловил на себе их любопытные взгляды. Некоторые были одеты в военную форму, но не такую, как у Квинтора, а попроще. Квинтор впивался взглядом в их нашивки, разглядывал лица — преимущественно юные, оптимистичные, — но скоро это ему надоело и он переключился на дам. Здешние девушки казались ему красавицами, особенно болотные жительницы с их нежной голубоватой кожей, к которой они столь умело подбирали цвета одежды, что казались неземными феями. Многие улыбались Квинтору, и он улыбался им в ответ. За короткое время ожидания он успел обменяться контактами с несколькими из них.
В какой-то момент он заметил, что Саландея уже вернулась и рассматривает его, не торопясь подходить. Она замерла у входа, скрестив руки на груди, и ветер шевелил подол ее темных одеяний.
— Узнала что-то? — терпеливо спросил Квинтор.
— Не был ни в одном храме, во всяком случае, открыто. Оракул утверждает, что он находится в городе, «нога его не ступала на болотные воды».
— А еще что? Или это все?