Она оглянулась по сторонам, затем взяла Квинтора под руку и потянула за собой в толпу. Они двинулись к гостинице, заметной уже отсюда, хотя находилась она через несколько кварталов: спиральный небоскреб приветливым маяком плавно мигал подсветкой.
— А еще, — спокойно продолжала она, — что мы не найдем его. «Мага не отыскать, пока он сам не захочет».
— А он все-таки раскачался, как маг? — удивился Квинтор. Волха он помнил как успешного генмода и не мог представить, чего еще в жизни человеку надо, если он уже стал топовым воином.
— Именно. Оракул использовал древнюю форму слова, означающую «постигший искусство». То есть умеет он весьма многое.
— Почему они отправили нас с тобой? А не пару магов? Как думаешь?
— Потому что не хотят, чтобы его нашли.
— А чего же они тогда хотят? — заволновался Квинтор, тронутый ее убежденностью.
Жрица усмехнулась. Солнцезащитные очки скрывали ее глаза. Вместе с ними ее облик — черные одеяния, водопад темных волос — делался мрачноватым, холодным и дерзко-притягательным. А еще из-за очков ее губы казались особенно выразительными, и Квинтор никак не мог оторвать от них взгляд.
— Послушай моего совета: просто делай свою работу, и все. Не надо задумываться о чем-то сверх того, что тебе поручили. Если ты думаешь, что за это тебя наградят и выделят... увы, это не так. Скорее наоборот.
«Поучи меня еще», — мысленно возмутился он.
— А оракул не может ошибаться?
— Может. Всякое бывает... Никто не совершенен.
— Ну а все же, какой смысл искать человека и не найти? — не отставал он.
— Смысл в том, что людям из королевской семьи позволено больше, чем остальным. Можно много рассуждать о том, что у них вагон обязанностей, с них больше спрос и все такое. Но вот факт: мы не найдем его, и он не понесет ответственности за свое решение. Я тебе скажу больше, даже если он вдруг нам попадется, система изобретет способ его защитить.
Квинтор нахмурился, а она улыбнулась краешком губ, но невесело, словно бы с горькой насмешкой.
— А ты думал, его будут судить? Брата правителя?
От ее слов на Квинтора дохнуло жесткой и неотвратимой правдой, печальной изнанкой патриотичных слоганов. Все это было неприглядно и навевало грустные мысли, но всерьез огорчиться Квинтор не смог. Вокруг шумел новый для него город, рядом шла красивая девушка, а впереди была долгая жизнь с ее победами и открытиями.
Да и что сделал Волх плохого, если подумать.
***
На рецепшене царствовал гражданин болотной национальности. Выглядел он столь невозмутимо и величественно, будто был как минимум правителем города. Саландея заговорила с ним на туристической версии болотного языка, и Квинтор с интересом прислушался. Исполненные ее нежным голосом, эти гортанные слова начинали звучать как-то по-особенному.
Они получили карточки и дождались лифта. Квинтор, стараясь был почтительным, пропустил жрицу вперед.
Дверцы закрылись. Лифт устремился вверх.
— Ого, — пискнула она. — Чувствуешь перегрузку? Это из-за скорости.
— Не чувствую, — улыбнулся Квинтор.
— Ну да, ты же модифицированная машина убийства... А у меня, кажется, уши заложило, — пожаловалась она, скорчив забавную рожицу.
И показалась ему вдруг такой маленькой и хрупкой в своих жреческих одеяниях. Каково ей придется завтра, когда улицы раскалит здешняя жара? Сможет идти босиком, или придется искать тень?
Насколько все же легче было бы одному...
Перед тем как войти в свой номер, Саландея обернулась.
— Кстати, оракул просил передать тебе кое-что.
— И что же?
— «Порох и грязь». Сказал, ты поймешь.
— Я понял, да.
— Это хорошо или плохо?
— Хорошо, — улыбнулся Квинтор. — Порох и грязь — это в общем-то все, чего я хочу от жизни.
***
Как он и ожидал, жрица ему не особо помогала. Получив ответ оракула, она положилась на волю богов и сделалась высокомерно-отстраненной.
Квинтора одновременно и раздражало, и притягивало ее равнодушие. Она с такой царской небрежностью роняла слова, так холодно поднимала брови, когда ей что-то не нравилось, держалась так снисходительно и завораживающе, что Квинтору хотелось не то придушить свою напарницу, не то просить руки и сердца.
А когда он совсем уставал от нее, она вдруг делалась оживленной, смеялась над его шутками, рассказывала инсайдерские храмовые истории хрипловатым голосом, а взгляд становился совсем бархатным, ласкающим.
Но избавиться от нее Квинтор не мог, и приходилось покорно кататься на синусоидах ее настроения. Каждое утро, слыша нетерпеливый стук в дверь, которым она будила его, он испытывал разом и досаду, и приятное волнение.
Она спокойно ожидала, пока он закончит с душем и выполнит ежедневную утреннюю рутину: патроны в магазин, магазин в рукоятку пистолета, остальные по подсумкам, дослать патрон, проверить предохранитель. Это, конечно, результат мозгоклюйства Красавчика: нельзя держать магазины постоянно снаряженными, пружины ослабнут...