— Несколько неожиданное решение — поднял брови Андерсон.
— Все нормально, мой пай застрахован. Меньше своего я бы не получил. Я снял квартирку, просто поближе к работе. Дал себе три месяца. Начальник как будто что-то почувствовал, поднял мне зарплату. Да и работа дается легче, если относится к ней проще. К тому же, в этих многоквартирных домах есть свое очарование, домохозяин оказался чертовки приятным парнем. Я подружился с соседями, — Джон помрачнел и замолчал.
— В том числе и с Нэнси, пострадавшей, — закончил за Джона Андерсон — но что там с паевым фондом, все удалось?
— За три месяца я получил полпроцента от суммы — кивнул Джон.
— Процент как от годового депозита? И всего за три месяца! — воскликнул Андерсон — Очень неплохо!
— Я рассчитывал на большее, — недовольно пробурчал Джон — и решил подождать еще три месяца. Не дождался. Странная штука, жизнь, док, за то время пока я тут, мой счёт прибавил в весе двадцать процентов. Вот только неизвестно, когда я смогу его снять.
— Подождите, подождите, мистер Хилл — засуетился Андерсон — дайте я запишу. Как вы говорите называется ваш паевый фонд?
— Вон ручка, справа от вас. Вот же бумага для записи, док, прямо перед вами! — поддержал его Джон, и наклонившись вперед показал подбородком — Записываете? Отлично. Это сокращение, «ПГ». «П» как «поешь», а «Г», как говна. Записали? Адрес нужен?
— Да нет, найду сам, — сказал Андерсон и скомкав бумагу, выбросил её в мусорное ведро. — Вы правы, это было не профессионально. На чем мы остановились?
— На ПГ, доктор, я как раз хотел дать подробные инструкции — огрызнулся Джон из кресла. — Кстати теперь ваша очередь сказать правду. Вы вообще доктор психологии?
— Да, имею отношение. Специализируюсь больше в прикладных вопросах, конечно, — неопределенно отмахнулся Андерсон, и опять задвигал плечами. Потом уселся на кресло неестественно как — то боком. Некоторое время смотрел на свои часы, а потом неожиданно сухим, официальным тоном сказал:
— Кажется я потерял с вами контакт Джон, это моя вина, я извиняюсь. Давайте я продолжу за вас. Вечером субботы, 9-го октября, Натаниэлла Гарсия, известная вам как Нэнси, попросила вас присмотреть за её ребенком, — Андерсон заглянул в бумаги на столе и произнес, медленно выговаривая, имя — Анастэйшей, девяти лет.
Джон натужно прокашлялся и сказал:
— Наташа. Мы звали её Наташа. Дайте сигарету.
Андерсон молча кивнул, вышел из-за стола и протянул Джону сигарету. Джон зажал фильтр зубами и выдернул сигарету из руки Андерсона. Тот уже привычно пожал плечами и дав Джону прикурить, продолжил:
— Вы с радостью согласились. Натаниэлла как раз напротив, довольно типичная жилица такого места. У родителей не было денег на университет. Сначала работала официанткой, потом барменом. Сейчас устроилась в дорогой ресторан, администратором. Родила в девятнадцать, отец ребенка неизвестен. Из-за этого и других сложностей, почти потеряны контакты с семьей. Сбережений нет. Мила, но я бы не назвал её красивой. Вы знали её в лицо, ведь она жила через стенку. Долго не общались. В основном здоровались в лифте. И только последний месяц до происшествия, начали тесно общаться. Вы принимали их с дочкой дома, один раз вы вместе, все трое ходили в парк. Неудивительно, что когда Натаниэллу подвела няня, она обратилась к вам. Вы с радостью согласились, поскольку, как мне кажется, испытывали к Нэнси чувства. Возможно именно она была причиной, которая удерживала вас в кондоминиуме. Это не важно.
Джон Хилл яростно дымил сигаретой, выпуская дым из носа и молчал. Пепел сгоревшего табака падал прямо на кремовонежную и безупречно чистую смирительную рубашку.
— Вы проследили чтобы… — Андерсон на секунду запнулся — На-та-ша, вовремя легла спать. А сами легли на диван в гостиной. С ноутбуком, в наушниках. Смотрели фильм. Но быстро уснули. Проснулись вы примерно в двенадцать ночи. Услышали шум в спальне девочки. Взяли биту, которую Нэнси хранила дома и открыли дверь в спальню.
Джон сплюнул бычок себе под ноги, и затоптал его. Ремни это позволяли.
Андерсон молчал. Джон отрешенно смотрел в пол. Андерсон, все также молча посмотрел на часы, а потом снова поднял взгляд на Джона. Тянулись минуты. Неожиданно, не поднимая головы, Джон заговорил:
— У Натаниэллы не было денег на няню. Она работала в ресторане, администратором зала. Одевала красивое платье, разводила посетителей по столикам. Там я её и увидел в первый раз. По-настоящему увидел. Я не сразу понял, что это моя соседка, но когда понял… В общем, мы разговорились с ней как-то на выходных. Я сам вызвался помогать ей. Наташа, её дочь, плохо спала последние полгода. На теле стали появляться гематомы. Огромные такие синяки. А еще у неё были истерики. Девочка плакала и боялась монстров под кроватью. Натаниэлла водила её к врачам, отпрашивалась с работы, сдала кучу анализов. Врачи подозревали врожденную болезнь крови, но диагностика стоила слишком дорого.