Авдеев! Я вспомнила, кто это! Я знаю эту фамилию! Авдеев Александр Сергеевич, наш министр внешних связей. Ох, ничего себе; хорошо, я вежливая была и ни разу ему не сказала никакой гадости.
- Па, а я спросить хотела, как вы меня пересаживать-то будете?
- Обычно, - он пожал плечами и неловко опустился на диван рядом. - Высадим на станции, дождёшься там своего корабля. Патрульный катер "Чёрная кошка". Станция большая, наша, так что проблем быть не должно. Я могу на это рассчитывать? - насмешливо поинтересовался он.
- Можешь, - отмахнулась я. - Меньше всего мне сейчас хочется влипать в неприятности.
- Если бы это ещё от тебя зависело, - хмыкнул отец. - Так, а чего я расселся-то? Я же на минуту зашёл, узнать, как тут у тебя и всё ли в порядке.
- Проще говоря, проинспектировать состояние и предотвратить истерику? - ехидно уточнила я.
- Не без этого, - не стал отпираться он и поднялся. - Ладно, кроха, отдыхай.
- Слушаюсь, мой генерал!
Время на корабле дипкорпуса прошло быстро, хотя и довольно скучно. Я обнаружила, что знания в мою голову вбивались качественно, высыпаться оттуда не успели, и всё я прекрасно помню.
Расставание с зеленоглазым дорийцем переносилось значительно легче, чем могло. Мне его очень не хватало, но обострялось это ощущение нечасто, да и особых страданий не приносило. Так что я легкомысленно согласилась, что всё это было наваждением, и успокоилась.
И через несколько дней, слегка волнуясь в предвкушении взрослой самостоятельной жизни, я попрощалась с отцом и сошла на станции.
Станция ничего общего с той помойкой, на которой я в компании дорийцев закупалась одеждой, не имела. Всё чистенько, всё блестит, всё по-военному строго и аккуратно. Пройдя транспортным туннелем от шлюза, я попала в просторный светлый зал ожидания и ради интереса вперилась в карту.
Станция носила очень странное название "Краеугольный камень". Поначалу я решила, что тут имеет место или шутка, или заимствование из какого-то незнакомого мне языка, или имя собственное. Но, воспользовавшись бесплатным галанетом, выяснила, насколько была неправа. Хотя менее странным название от этого не стало.
Станции имела небольшую площадь, а по внешнему виду напоминала что-то вроде осьминога. Толстое брюшко со всяческими объектами гражданского и технического назначения, маленькая голова, в которой я сейчас и находилась, и тянущиеся от неё во все стороны щупальца -- стыковочные коридоры.
Низкие приземистые удобные диванчики так и манили присесть и вытянуть конечности, но желающих воспользоваться их услугами было очень немного. Если точнее, всего четверо, и чего они тут ждали, было совершенно неясно. Вдоль стены под крупной надписью на нескольких языках "Информация" вытянулся ряд справочных терминалов, заканчивающийся угловым столом, за которым скучал какой-то молодой парень в сержантской форме. Рассудив, что живое общение -- всяко лучше бездушной машины, именно к нему я и направилась.
- Доброго времени суток, - поздоровалась я.
- Здравствуйте, - парень вздрогнул, как будто от моего обращения он проснулся, а до тех пор -- дремал с закрытыми глазами. - Чем могу помочь?
- Корабль "Чёрная кошка" ещё не стыковался?
- Момент, - кивнул он и закопался в свои терминалы. - Не стыковался, но буквально пару минут назад вышел на связь и запросил стыковку. Где-то через полчаса будет здесь.
- Спасибо, - кивнула я, и, оглядевшись, направилась в дальний конец зала. Надо было всё-таки связаться с домом.
Подумав, первого я вызвала Валерку. Друг откликнулся сразу; кажется, даже не глядя, кто ему звонит. Голоэкран отобразил светило вирусологии в явно рабочей обстановке, в защитных очках и маске.
- Зимин, слушаю! - бодро сообщил он. - Варвар! - ахнул друг, опознав меня. На фоне, звякнув, разбилась какая-то склянка, и я похолодела.
- Валерка, скажи мне, это не был образец какой-нибудь жуткой смертельной заразы?! - потрясённо прошептала я.
- Где? Нет, что ты, просто этиловый спирт, - отмахнулся он, не пытаясь приступить к устранению последствий аварии. - Не надо меня так пугать, Варвар! Где ты, откуда? Что это за хмыри были? А то дядь Дима меня допросил, но сам только сказал, что ты жива, и улетел куда-то. Я к тёте Лесе заходил, она волновалась очень, но утверждала, что всё будет хорошо, и что тебя спасут! Спасли, да?
- Да всё нормально, Валерик, - расплываясь в умилённой улыбке, кивнула я. Какой он всё-таки милый, замечательный и трогательный. - Меня совсем не обижали, были предельно вежливы и тактичны. А сейчас меня папка вытащил, и я вот жду, пока меня заберёт корабль, на который меня по распределению отправили. Так что я прямо сегодня на службу заступаю, буду охранять рубежи нашей родины, - гордо заключила я. - И домой теперь только в отпуск.
- Уф! - облегчённо вздохнул он. - Ты меня успокоила. Ладно, звони тогда, да? А то я сейчас терморежим уже нарушу! - и парень, не прощаясь, отключился.
Валерка всё-таки такой Валерка, когда занят экспериментами! Как хорошо, когда дома ничего не меняется.
Подумав о доме, я подобралась, сделала глубокий вздох... и решительно вызвала маму.
- Варежка, ты -- поросёнок, - с ходу начала возмущаться она. Но почему-то гораздо спокойней, чем я ожидала.
- Прости, ма, я не нарочно! - виновато сложив брови домиком, протянула я.
- Что не нарочно? В космофлот на десять лет записалась? - со знакомыми ехидными интонациями уточнила она.
Бабушка говорит, что жизнь с отцом маму испортила, и раньше та "такая не была". Испортила или нет -- вопрос относительный, но долгие годы вместе привели к появлению общих привычек и черт характеров.
- А, ну... Нет, это я специально. Нет, а что я с этой ветеринарией делать буду? Не хочу, летать хочу! Я люблю космос и математику, а эта ваша биология...
- Не бухти, - отмахнулась она. - Где ты сейчас?
- На станции сижу, корабль жду.
- А, значит, всё-таки заговор, - усмехнулась мама. - То-то я удивилась, что твой отец вдруг позвонил, сообщил когда приедет и вообще всячески заговаривал мне зубы, вскользь сообщив, что тебя с этой... дыры освободили. Как ты, кстати? Никого там не обижала?
- Мама! - возмутилась я. - Я обижала?! Да они здоровые лоси, с Вовку габаритами, их попробуй обидь!
- А что тут пробовать? Что я, дочь свою не знаю, - рассмеялась она. Интересно, чем таким папа ей зубы заговаривал, если она сейчас в настолько благодушном настроении?
- Нет, ну что за родственники! Отец глумится, мать издевается всячески, а Валерка вообще отключился: эксперимент у него! Я братцам после этого даже звонить не хочу, представляю, что я там услышу... Ваньку выну из постели какой-нибудь красавицы, Вовка не ответит, потому что на задании, а что мне ответит Семён, я даже думать не хочу! И хватит там ржать, - хихикая, потребовала я.
- Про издевательства на себя сначала посмотри, - она с улыбкой покачала головой. - Надо же было прямо на Земле в такую историю вляпаться, мы с отцом тут чуть с ума не сошли от беспокойства!
- Прости, ма. Я постараюсь больше так не делать, - виновато улыбнулась я в ответ.
- Вляпываться-то можно, главное, с умом, - наставительно изрекла она. - Я вам так папу нашла, и ты тоже внимательно по сторонам смотри: вдруг какой-нибудь бравый космолётчик глянется, - и мама заговорщицки подмигнула. Хорошо, я в этот момент ничего не ела, а то бы поперхнулась.
- Обязательно, - только и сумела выдавить я.
- Ой, у меня там кто-то в дверь звонит! Ты звони обязательно, и почаще, хорошо?
- Да, мам. Отбой.
Только распрощавшись с ней, я снова вспомнила, что семейную легенду мне опять не рассказали. Выясню я когда-нибудь всё-таки эту государственную тайну, или нет?!
История знакомства родителей от нас тщательно скрывалась. Более того, не только от нас; даже бабушка была не в курсе! То есть, все мы знали, что случилось это при экстраординарных обстоятельствах, и вроде как кто-то из них кого-то спас. Логично было предположить, что папа маму, но логика здесь, по-моему, была неуместна. Потому что они в эти моменты так заговорщически переглядывались, да ещё мама так подозрительно хихикала, а папа так характерно ухмылялся... В детстве я думала, что это какая-то военная тайна, в более позднем возрасте -- что они просто целенаправленно над нами издеваются. Но последние пару лет во мне крепла уверенность, что история имела какой-то крайне неприличный и далёкий от воспитательности подтекст. Чутьё подсказывало, что события были достаточно нетривиальными, и гадать было бесполезно. Оставалось только надеяться, что когда-нибудь удастся прижать их к стенке.