Радушие Деруледа казалось Жюльетте более чем странным. Она не понимала, что он старался загладить свое невольное преступление и считал себя орудием, которое судьба избрала для спасения сестры убитого им виконта.
Анна Ми не принимала участия в разговоре, но время от времени ее печальные глаза почти с укором устремлялись на Жюльетту.
Когда Жюльетта и Петронелла ушли в отведенную им комнату, Дерулед обратился к кузине:
— Ты будешь добра к моей гостье, не правда ли? Она так одинока, и ей так много пришлось пережить.
— Не более моего! — невольно вырвалось у Анны Ми.
— Разве ты не счастлива? А я полагал, что…
— Разве может быть счастлива жалкая калека?
— Я никогда не считал тебя калекой, — с грустью проговорил Дерулед. — Ни я, ни моя мать никогда не смотрели на тебя как на калеку.
— Прости меня, — сжимая руку кузена, сказала Анна Ми, — я сама не понимаю, что со мной сегодня. Ты просишь меня, быть доброй к мадемуазель де Марни? Но разве можно относиться иначе к молодому, прекрасному существу с большими глазами и шелковистыми локонами? О, как легка для некоторых жизнь!.. Что я должна делать, Поль? Ухаживать за ней? Быть ее служанкой? Успокаивать ее в минуты грусти? Я сделаю все, не боясь выглядеть в ее глазах верной собакой. — И, взяв свою свечу, она быстро вышла из комнаты. «Верной собакой, которая может сторожить и… кусаться, — прибавила она про себя. — Не доверяю я этой красавице, да и во всей сегодняшней комедии есть для меня что-то непонятное».
Глава 2
Хотя июнь, июль и август и получили новые названия — месидор, термидор и фрюктидор, они совершенно так же, как прежде, одаривали землю теми же плодами, теми же цветами, украшали луга той же травой, а деревья — теми же листьями.
Молодая, резвая и непоследовательная Жюльетта рвалась из города, ей хотелось побродить по лесу, послушать щебетание птиц, полюбоваться зелеными лужайками. В одно раннее утро она вышла излома в сопровождении Петронеллы, они захватили с собой завтрак и проехались по реке до Сюреня, отсюда Жюльетта надеялась вернуться домой лесом. Разрушители Франции, казалось, случайно забыли старую деревушку. Жюльетта провела в ее окрестностях счастливый день и, когда пришло время возвращаться в город, собралась в обратный путь с глубоким сожалением, даже с грустью. Дорога шла лесом, кудрявый орешник и молодые клены давали достаточно прохлады, а царившая здесь тишина казалась особенно приятной после шумного Парижа.
Помня наставления госпожи Дерулед, Жюльетта опоясалась трехцветным шарфом, а ее кудрявую головку украшал фригийский колпак с неизбежной розеткой на боку.
Собрав огромный букет из маков, ромашек и синих лупинусов, Жюльетта, как сказочная фея, шла по лесу в сопровождении сказочной же старой волшебницы — Петронеллы. Вдруг шаги, раздавшиеся в чаще, заставили ее остановиться. Из чащи орешника показался Дерулед.
— Мы так беспокоились о вас, — начал он, как бы извиняясь.
— Что пришли сюда за мной! — засмеялась Жюльетта.
Хотя она и провела время очень приятно, но все же ей чего-то недоставало, было не с кем поделиться впечатлениями, и вот явился человек, с которым можно поговорить и даже посмеяться.
— Мне сказали, что вы отправились в Сюрень, намереваясь вернуться лесом, потому мне и удалось отыскать вас.
— Сожалею, что причинила вам новое беспокойство. Я уже и так доставляю вам немало забот.
— Забот? Нет, благодаря вашему безумному поступку с души моей снят тяжелый гнет.
— Почему?
— Я никогда не надеялся, что судьба поможет мне оказать услугу одному из членов вашей семьи.
— Я знаю только то, что вы спасли мне жизнь, что я все еще в опасности и что своим спасением обязана вам.
— А известно ли вам, что смертью вашего брата вы так же обязаны мне?
Жюльетта не ответила.
Как мог он так вдруг, неосторожно коснуться ее болезненной раны?
— Я не надеюсь, чтобы вы поняли, чего мне стоит это признание, но должен был сделать его: если бы вы узнали это через несколько лет, то пожалели бы о днях, проведенных под моей крышей. Ваш брат убит мною на дуэли, к которой он сам меня вынудил…