— Разве я сейчас не прохожу это?
Розгин усмехнулся и снова наполнил стаканы морсом.
— Точно знаю одно, — с заметным уважением в голосе протянул он. — Голова у тебя варит не по возрасту…
Кирсанов хотел спросить еще что-то в связи с наметившейся в разговоре темой, но не успел. Их беседа была прервана появлением Николая. Пригнувшись, водитель Лаврикова проскочил под низко склоненной ветвью яблони и остановился прямо перед ребятами.
— Алло, наследники! — весело обратился он к попивающим морс мальчишкам. — За столик переберитесь, мне раскладушка нужна. Бандиты прибыли, а спальных мест не хватает.
Иван и Федечка послушно поднялись на ноги, и Николай тут же одним движением подхватил раскладушку правой рукой и сунул ее под мышку. Силы, по всему видать, у водителя были немалые. Он уже двинулся было в обратном направлении, но Кирсанов остановил мужчину удивленным возгласом.
— Бандиты? — переспросил мальчуган, моргая.
Водитель Лавра обернулся, но Федечка опередил здоровяка с возможным ответом.
— Николай — шутник, — сказал он, обнимая Кирсанова за плечи. — Не бандиты, конечно, а благородные разбойники низших чинов, — но, тем не менее, он сам с любопытством обратился к Николаю: — И много бандитов?
— Пять голов благородных разбойников.
— Спасибо, что не полк, — кивнул Розгин и снова заглянул в лицо Ивану: — Мы на чем остановились?
— На деньгах, — напомнил тот.
— Не надо на них стоять, — решительно заявил достойный потомок Федора Павловича. — Деньги должны двигаться, и мы — вместе с ними… Пошли за столик, пока он окончательно не сгнил… — Однако прежде, чем перебазироваться в указанное место, Федечка не удержался от давно волновавшего его вопроса и в очередной раз окликнул собравшегося уйти Николая: — Да, Коль! А чего у тебя такие зубы?
— Это чтоб тебе улыбаться, внученька, — осклабился тот.
— Не, правда.
Николай тяжело вздохнул, припоминая не самые радужные события давно минувших лет.
— Как молочные на эти сменились, чуть что — кулаком били, — признался он.
— Кто?
— Батя, конечно.
— В зубы? — болезненно поморщился Розгин.
— Но не в глаз же.
— Садюга, — прозвучал вердикт в адрес Колиного папаши.
— Не… — не согласился водитель с такой характеристикой родителя. — Жизни человек меня учил — что такое хорошо и что такое плохо. Я до сих пор к нему на «вы» обращаюсь.
— Зачем на «вы»? — Изумление Федечки с каждым мгновением только росло.
— За науку. А зубы… — Николай снова улыбнулся. — Федор Павлович прибавочку к окладу содержания произведет — зубы и выправим.
— Кошмар!.. — вполне натурально ужаснулся Розгин, видимо представив себе во всех красках, как Николай будет выправлять свои зубы. — Мне легче палец отрезать, чем к стоматологу пойти.
— Мне — тоже… — со вздохом подхватил Иван.
Николай, как пушинку, перекинул раскладушку под другую руку и с укором посмотрел на ребят.
— Сейчас так лечат, что совсем не больно, — поделился он с собеседниками собственными познаниями в области современной стоматологии.
— Когда тебе чего-нибудь вскрывают, всегда больно, — парировал Кирсанов.
— А ну вас!..
Водитель махнул рукой и, на этот раз уже не задерживаясь, скрылся в изумрудной листве деревьев.
Габаритные фигуры братков, некогда принадлежавших к группировке Лавра, а также их действительно бандитские физиономии внушали неподдельное уважение и своего рода священный ужас. Их было пятеро, как и сказал об этом ребятам Николай. Все, как на подбор, бритоголовые, раскачанные, в разноцветных майках-борцовках.
Вытянувшись в стройный ряд на веранде дачи, боевики покорно выслушивали инструктаж «командира», функции которого исполнял Мошкин. Санчо расхаживал перед братками взад-вперед, заложив руки за спину, и смотрел не на них, а все время прямо перед собой.
— Я вам, ребята, не Ессентуки, — старательно разъяснял положение Александр. — Пальбы-стрельбы не обещаю, но бабки будут нормальные, по суткам.
— Санчо, ну хоть характер операции какой? — не выдержал один из братков, розовощекий амбал с глубоко посаженными серыми глазами.
— Прикрытие. — Санчо остановился перед обратившимся к нему с вопросом боевиком. — Только прикрытие. Не понадобится ничего другого — и слава богу.
— Чего тогда такая экстренность? — не отставал любопытный браток.
— Магнитные бури, Славик! — криво ухмыльнулся Мошкин. — Атмосфера, сгущенная бензиновыми выхлопами! Все ясно с экстренностью?
— Ну, — неопределенно мотнул головой розовощекий Славик и покосился на своего хмурого соседа справа.