Я не хотел убивать эту цыганку. Правда, не хотел. Она сама выскочила на меня. А те две тли, которых я хотел прихлопнуть, убежали.
— Прелестно. А в итоге вы все решили повесить на меня?
— Это не входит в мои планы. На вас — мое алиби и больше ничего.
— Спасибо и на том… А вы не боитесь, что я могу отказаться от своих слов, скажу, что вы меня запугали?
— Нет, не боюсь. У меня тоже есть кое-что на вас.
— Что? Что у вас может быть на меня?
— Прежде всего, вы пытались убить моего внука, а заодно и мою дочь!
— Нет, неправда.
— Правда. Ну, насчет дочери — я, может, немного загнул. Но внука — точно хотели. И благодарите бога, что я простил вам этот грех. Потому что сам, увы, грешен.
— Даже если вы правы, выкидыш — это не преступление.
— Хорошо, тогда копнем глубже. Мне удалось раскопать интересный фактик.
Не так давно в тюрьме вы пытались убить старуху-цыганку. С помощью отравленных пирожков…
— Бред… — чтобы скрыть дрожь, Тамара закурила.
— Бред? Нет. Правда. Вот я и подошел к главному. Мы с вами очень похожи! "Два сапога — пара", извините за фольклор. Не знаю, любите ли вы его.
— Я не люблю вас…!
— Как знать, как знать, А вы взгляните в себя поглубже. И победите свой страх. Вы боитесь меня оттого, что я вас очень хорошо знаю, можно сказать — вижу вас насквозь. И мы очень нужны друг другу, Томочка… Мы можем все рассказать друг другу о себе. Все, и не бояться. Мы выше этого. Для нас нет моральных запретов, так ведь?
— Смею заметить, в отличие от вас, я никого не убивала…
— Просто не получилось… Но вам ведь этого хотелось… Вы — порочная женщина. А я порочный мужчина. И я вам нравлюсь…
— Не слишком ли самоуверенное заявление, господин Форс?
— Ничуть. Я нравлюсь женщинам именно за это — я умею желать и, главное, исполнять свои желания… А вы… вы… вы умеете заставлять мужчин, исполнять ваши желания… Вы и меня хотите использовать… Что ж, я не против…
— Да?
— Да. Ни один из ваших бывших мужчин не понимал вас, никому из них вы не могли довериться полностью… Астахов просто отшатнулся бы от вас, узнай он о ваших "подвигах". Игорю же вы были нужны, прежде всего, как источник дохода…
— А вам я нужна как кто? Форс погладил ее по лицу:
— Как женщина, — голос его стал нежным. — Как женщина, с которой у нас общие интересы и цели. Признайтесь, что вы всегда хотели иметь рядом такого мужчину, как я…
— И я его буду иметь! — сказала Тамара.
— Собирайся, Максим! Мы уезжаем! — заявила Алла Борисовна.
— Подожди, мама. Ты чего? Кто это "мы"?
— Мы — это мы, семья Орловых! Тут Миро держал в руках твою невесту.
Здесь за твоей спиной творятся вещи, о которых…
— …о которых тебе, мама, лучше не судить!
— А кому судить, если не родной матери? И если ты такой лопух, что сам ничего не видишь, то я хочу тебе сказать: твоя невеста…
— Поосторожнее, мама! — предупредил Максим.
— Твоя невеста тебя обманывает! И если такое творится до свадьбы, то что же будет после?
— Пожалуйста, вы не имеете права так говорить о Кармелите! — попытался сказать и свое веское слово Миро.
— Подожди, друг, — остановил его Максим. — Мы с мамой сами разберемся.
— Молодец сын, правильно сказал! Так вот… Тебе грозит опасность! Я, как мать, обязана, обязана вытащить тебя из всего этого цыганского кодла.
Поехали отсюда!
— Нет!
— Или ты едешь со мной, или…
— Или что? Мам, можно тебе один вопрос задать? Ну скажи мне, как мама сыну, ты хочешь, чтобы я был счастлив? Хочешь! А счастлив я могу быть только здесь, понимаешь? Только с Кармелитой!
— Которая обнимается с другим?!
— Да, елки-палки, да. А ты что, не можешь понять: люди могут обниматься по-дружески?! Понимаешь, люди дружат с раннего детства… Ты — удивительный человек. Я думал, ты изменилась. Думал, приедешь в то место, где я встретил любовь, и порадуешься за меня! А ты…
— А я не могу и не хочу радоваться за идиота, которого облапошили цыгане и который погибнет ни за грош!
— Ну, я тебя понял, тогда тебе лучше уехать, мам… У Аллы округлились глаза:
— Меня выгоняет мой сын!
— Алла Борисовна, Максим, ну хватит! — попробовала примирить их Кармелита. — Прекратите ругаться! Вы просто, Алла Борисовна, не так поняли то, что увидели. Все наладится. Я прошу вас, останьтесь, и извините, если что-то было не так…
— Вот в ваших извинениях, деточка, я уж точно не нуждаюсь!
Света все еще сомневалась, правильно ли она поступила, что оставила диктофон в отцовском доме. Хотелось с кем-то посоветоваться. И даже не столько посоветоваться, сколько получить поддержку, чтобы кто-то сказал: "Да молодец, все хорошо… Правильно сделала!"