— Конечно, нет! — и Баро снова готов был заплакать. — Кармелита — все равно моя дочь! Пусть даже будет сотня, тысяча доказательств — она все равно останется моей дочерью!
— Конечно, конечно, Рамир. Вот и я говорю об этом. Ну, это же не важно, что родила ее русская женщина! Ты ее вырастил, ты вложил в нее свою душу, ты!.. Цыгане часто брали сирот и воспитывали их, как родных детей…
— Когда она сегодня позвонила, Земфира, и я услышал ее голос — я забыл обо всем, забыл о том, что мне говорил Астахов, забыл об этой анонимке, о том, что и ты все подтвердила… О Боже, как она сейчас там, моя девочка?
— Все будет хорошо, Рамир. Все должно быть хорошо. Ты воспитал настоящую цыганку. Она все выдержит…
Слова любимой помогли Баро обрести в себе прежнюю уверенность и силу духа цыганского барона. Когда он выходил из конюшни, от былой слабости не осталось уже и следа. Несмотря на пожар в сердце, голова его снова была холодной, а сила воли — твердой. Он готов был действовать.
Игорь Носков сидел за столом в своей конторе и копался в бумагах, когда вошла Тамара. Он только на секунду поднял лицо, бросил ей "Привет!" и снова стал разбираться с документами.
— Чем это ты так озабочена? — спросил Игорь, не поднимая головы.
— Помнишь, ты недавно сказал, что не готов к семейной жизни?.. Я имею в виду тебя, меня и Антона.
— А что это ты вдруг вспомнила?
— Да вот интересуюсь: а сейчас ты готов?
— Ты что, предложение мне делаешь? — Игорь наконец оторвался от бумаг.
— Милый, с романтикой мы с тобой давно покончили. Просто скоро сработает наш план, и мы вынуждены будем бежать из города. Так что тебе решать: ты с нами или нет?
— Ну, ехать-то я, в принципе, не против. Но вот как быть с деньгами?
— А для тебя вопрос воссоединения семьи упирается исключительно в деньги?
— Тамар, в нашем возрасте надо рассуждать спокойно, не теряя головы.
— Хорошо, а если я скажу тебе, что денег не будет?
— Тогда я даже не знаю, как и быть…
— Вот потому что ты никогда ничего не мог решить, мы и жили так…
Так… Ну, в общем, так, как мы и жили!
Игорь только хотел что-то возразить, как Тамара перебила его:
— Ты прекрасно знаешь, что я всю жизнь прожила с нелюбимым мужчиной только ради материального благополучия. Сначала ради благополучия сына, а потом, кстати, еще и ради твоего! А почему? Почему мы не могли быть с тобой вместе? Да потому что ты никогда ничего не мог решить сам!
— Послушай, Тамара, если я такой плохой — за что же ты меня любишь?
Тамара осеклась и опустила глаза, а ее любовник продолжал развивать наступление:
— То-то же! И не надо делать из меня монстра, который виноват во всех твоих бедах. Мы оба устраивались в жизни как могли. И как бы ты там ни пыжилась, изображая из себя светскую даму, жену бизнесмена — ты так и осталась простой акушеркой. Да, дорогая, не обижайся, — ответил Игорь на вопросительный взгляд своей любовницы. — Со мной — то же самое: сколько бы я ни назывался "начальником автосервиса", я тоже остался простым автомехаником. Так что как были мы с тобой связаны — так навсегда и будем.
Мы же идеальная пара!
Игорь усмехнулся, Тамара усмехнулась в ответ и лукаво спросила:
— Но простая акушерка и автомеханик с миллионом евро — это не так уж плохо, а?
— С миллионом?! — Игорь аж подскочил в кресле.
— Ну, так что — ты решил? Ты со мной или нет?
— Тамарка! Да куда ж я без тебя! Горькая улыбка легла на лицо Тамары.
Когда Николай Андреевич, вернувшись от Баро, вошел в офис, Олеся протянула ему распечатку нового электронного письма. В нем было требование миллионного выкупа за Кармелиту еще и с Астахова.
— Значит, еще один миллион… Когда это пришло?
— Пару часов назад… Коля, но где же мы возьмем такие деньги? Нам и так пришлось остановить весь твой бизнес, чтобы помочь Зарецкому!
Астахов скомкал в руке листок с письмом.
— Значит, надо заложить дом, картины! Олеся, обналичь все счета, все. И срочно! И еще — если не хватит, возьми кредит в банке под мое имя. Бери кредиты под дом, подо что угодно!..
Глава 5
Прежде всего, Форс подробно расспросил Свету о здоровье, обо всем, что сказал врач, о предписанном ей режиме, не упустив ни одной мелочи. Потом попросил дочку сделать ему чай, и когда та отправилась на кухню, к Антону повернулось лицо уже не заботливого отца и тестя, а лицо Удава, глаза удава, который смотрит на кролика.
— Ну? Вы с мамой уже потребовали выкуп с Астахова?