— Кстати, в нашем доме живет и еще кое-кто. Антон поднял на мать удивленный взгляд.
— Астахов позвал к себе жить Свету. Я с ней там встретилась.
— Узнаю папочку: всех убогих пригрел!
— Всех пригрел, только для нас с тобой места нет. Да только напрасно он думает, что я так легко сдамся!
— А что же мы можем? В нашем-то положении?
— Я отберу у него половину имущества при разводе. Это — совместно нажитое имущество, и любой суд подтвердит мое право на половину!
— Да! Круто! И ты думаешь — получится?
— Нужен хороший адвокат.
— Мамочка, хороший адвокат стоит денег, которых у нас нет. У нас с тобой даже жилья нет, а ты говоришь об адвокате…
— Вот именно поэтому-то я и говорю о хорошем адвокате, Антон.
— Уж не хочешь ли ты к самому Форсу обратиться?
— Хочу!
Антон перестал понимать ход Тамариной мысли:
— Мамочка, позволь тебе напомнить, что господин Форс, он же Удав, сидит в тюрьме. А еще позволь напомнить, что я бросил его беременную дочь.
— Вот именно потому, что он сидит в тюрьме, он, может быть, и не знает, что ты бросил его дочь!
— Ну а помочь-то, сидя на нарах, чем он может?
— Уверяю тебя, сынок, что такой человек, как Форс, многое может даже и на нарах. Такой человек из любой ситуации выкрутится!.. Ты знаешь, я схожу к нему — попрошу свидания. А ты отправляйся-ка к Свете и попробуй помириться.
Ну, скажи, что переживаешь. Объясни, что сбежал из-за нервного срыва, а теперь вот вернулся. Скажи, что любишь и ее, и ребенка… Короче, найдешь, что сказать! Понятно?
Антон нехотя выслушал материны инструкции.
Рука своим визитом к Кармелите добился того, чего хотел. Бедняжка испугалась — испугалась за Максима, испугалась и за себя. Слишком уж живы были в памяти недавние ужасы ее подземного плена, слишком часто с тех пор вскрикивала она по ночам и просыпалась…
Но откладывать поход к следователю дальше было нельзя. И вот напуганная Кармелита уже сидела в кабинете Солодовникова.
— Кармелита Рамировна, ваши показания очень важны для следствия. Как вы знаете, нам наконец-то удалось поймать человека, совершившего столько тяжких преступлений. А вы — и жертва, и единственный свидетель последнего преступления, которое он совершил. Мы хотели допросить вас сразу же после того, как вы вернулись домой, но ваш отец был против. Мы пошли вам навстречу. Но теперь-то вы можете говорить?
— Да. Теперь могу, — ответила Кармелита, хотя как раз теперь говорить ей было труднее всего.
— Хорошо. Тогда сейчас сюда доставят Форса и мы проведем очную ставку.
Кармелита не смогла скрыть выражение ужаса на лице, но Солодовников отнес это к страху вновь увидеть своего недавнего мучителя.
Наконец ввели Форса.
— Вы знаете этого человека? — спросил следователь Кармелиту в присутствии понятых и составлявшего протокол помощника.
— Знаю.
— Кто он?
— Он — Леонид Вячеславович Форс. Адвокат, отец моей подруги.
Солодовников ждал продолжения, но не дождался и решил подсказать:
— И он же — Удав, главарь банды, которая вас похитила?
— Нет, Удава я никогда не видела. В катакомбах он ни разу не появлялся.
Солодовников вконец растерялся.
— Ну, что скажете, гражданин следователь? — торжествовал Форс.
Земфира налила Баро чаю.
— Я все время думаю о Кармелите, Земфира. Думаю, как она там? Вот и Миро говорит, что ему ее тоже не хватает…
— Ой, Рамир, я ведь тоже день и ночь думаю: где моя дочь? Что с ней?
Все ли у нее в порядке?
Помолчали.
— А ведь и у всего табора настроение тоже не из лучших… — Земфира подперла рукой подбородок.
— Почему это?
— Люди не привыкли кочевать без Бейбута, Рамир. Понимаешь, он и в узде всех держал, и помогал всем, и мирил тех, кто ссорится… Миро — очень хороший парень, но он молод.
— Да и мысли его заняты не табором, — задумался Баро.
— Кто знает, Рамир, может быть, нам и в самом деле лучше вернуться?
— Кто знает, кто знает… Ведь для меня уход из города — это был порыв души. А сейчас я стараюсь мыслить трезво. Я уже городской житель, Земфира. Я оставил там лошадей, бизнес. Оставил там свою любимую дочку!.. Боюсь, что я хочу в город, что кочевая жизнь уже не по мне, — с любимой женой Баро мог быть откровенен, как ни с кем другим.
— Ты бежишь не от кочевой жизни, ты бежишь от самого себя, Рамир, от собственного одиночества. Даже рядом со мной тебе одиноко… Послушай, что я тебе скажу, только послушай меня и умом, и сердцем…
Земфира собралась с духом.
— Рамир, мы с тобой, конечно, немолоды, но… Я так хотела бы родить тебе сына, Рамир!