— Тогда прибавьте к его энергии еще и щедрость — вот это он просил передать вам, — и Тамара, отсчитав несколько крупных долларовых купюр, передала их чиновнику.
— Спасибо. Приятно иметь дело с такими людьми!
— Согласна. И вам спасибо!
Оба остались встречей весьма довольны.
Глава 17
Палыч уговорил врача пустить его к Рубине еще раз. Тот скрепя сердце согласился, но предупредил посетителя, что пускает его только на пять минут.
И вот Палыч сидел у постели своей так загадочно воскресшей любимой и держал ее за руку.
— Ну вот, Рубина, нам дали только пять минут, — говорил он ей, неподвижной. — Сорок лет я тебя знаю, и никогда нам не давали быть рядом столько, сколько нам хотелось!.. А я ведь получил твое письмо, Рубина. Читал его и плакал. И радостно было, и больно от твоего признания в любви. Я ведь тоже любил тебя все эти годы! Наверное, поэтому и услышал сегодня, как ты зовешь меня, и прибежал на твой зов… И когда ты очнешься, Рубина, то первым, кого ты увидишь, буду я. Никогда, слышишь? Никогда больше тебя от себя не отпущу!
Посидел молча и заговорил опять о том, что тревожило:
— Одно меня только волнует — как я все это тво-и — то расскажу?
Вошел врач:
— Ну все, Павел Павлович. Вы обещали мне пять минут, а прошло уже гораздо больше!
— Доктор, а можно я еще побуду?
— На сегодня — хватит. Павел Павлович, поймите, я даже не могу сказать, слышит она вас сейчас или нет. Но одно я могу сказать вам совершенно точно — волновать ее сейчас не стоит.
В коридоре Палыч стал с врачом прощаться.
— Так вы с родными-то ее свяжетесь, Павел Павлович? Если только больная способна сейчас воспринимать окружающее, то любовь и ласка близких — лучшее для нее лекарство!
— Да-да, я сейчас им обязательно позвоню… — ответил озадаченный Палыч не очень уверенно, но понимая, что сделать это он должен.
Когда Тамара вернулась в гостиничный номер, который они с Антоном, по бедности, сняли один на двоих, сынок валялся на кровати и смотрел телевизор.
— Ну что? — спросил он вальяжно.
— Все в порядке. Вот деньги, — Тамара бросила сумочку с добычей на стол.
Антон вскочил, подбежал к столу и заглянул внутрь материной дамской сумочки. Ах уж эти дамские сумочки — чего они только подчас не хранят в своих маленьких, но таких неисчерпаемых недрах!
— Слава Богу! — Антон пересчитал купюры и остался доволен суммой.
— Да нет, не все так просто, как ты думаешь. Эти деньги мне дал Форс, и дал их е одним условием — ты должен остаться со Светой.
— Что?!
— Не надо переспрашивать, Антон, ты все прекрасно слышал!
— Так, начинается… Только как же я могу быть с ней после всего, что между нами было? Она меня даже на порог не пустит! И разговаривать со мной не станет!
— А надо, чтобы стала. Ничего-ничего: придешь, покаешься — глядишь, и простит. В ее положении капризничать вредно.
— Мам, ну она же не такая дура, чтобы поверить моим словам. Ну сколько раз я уже приходил-уходил, приходил-уходил!
— Дура она или не дура, но ты должен своего добиться. Ты же понимаешь, что у нас нет сейчас других источников дохода, кроме Форса.
— Потрясающе! Теперь я должен играть роль прихлебателя при женщине.
Просто как мой драгоценный папаша Игорь всю жизнь при тебе!
— Другие предложения есть? Нет! А раз нет, то будешь играть по чужим правилам. И ты это сделаешь! Графа Монте — Кристо, сынок, из тебя не вышло, придется переквалифицироваться в приживалки! Хорошо еще хоть не в альфонсы, как твой вор-папаша…
Тамаре все больше надоедали окружавшие ее последнее время жалкие безвольные подобия мужчин — и она начинала сама диктовать свою волю.
Кармелита отправилась за покупками. Максим был один, когда в двери дома позвонили. Он открыл — да так и замер в изумлении. Перед ним на пороге стояли две женщины. Одна из них была средних лет, но явно следящая за собой, и поэтому выглядела весьма ухоженно и даже привлекательно. Вторая же — совсем молодая и очень обаятельная девушка.
— Ну, здравствуй, сынок!
— Мама?! Здравствуй! Привет, Соня!
— Здравствуй, братик!
Да, господа, это были мать Максима и его родная сестра. А Максим все никак не мог прийти в себя — увидеть на пороге дома Зарецкого своих родственников он ожидал меньше всего.
— Ну и где же твоя невеста? — не дала сыну опомниться мать. — Ты уж прости, сынок, что мы без предупреждения. Но уж больно неожиданно мы узнали, что ты у нас собрался жениться… Я подумала: зачем перед свадьбой вспоминать о плохом? Вот мы с Соней и приехали!