— Как же я по тебе соскучилась!
— И я по тебе соскучился, доченька, и я… Они обнимались и смеялись как малые дети, со всем не стесняясь своей радости.
— Почему же ты вернулся?
— Не знаю даже, как тебе и объяснить… Земфира увидела Рубину, ну, и что-то почувствовала.
— Я тоже часто думаю о бабушке.
— Думать — это одно, а увидеть воочию — другое!.. И ведь Земфире это дано.
— Ну, ты на Земфиру-то не сердись — ты же знаешь: если бабушка что-то задумала, то ее и сама смерть не остановит! Она даже оттуда беспокоится о нас… Как же хорошо, что ты вернулся, папа!
— И я, доченька, тоже очень-очень рад. Привык я к жизни спокойной и комфортной — не выйдет из меня уже таборного цыгана.
Кармелита стала водить отца по дому, показывая, как вела без него хозяйство, как поддерживала дом в отсутствие отца. Зашли на конюшню. Баро стал осматривать каждую лошадь, гладить их, любоваться и говорить с ними:
— Ну, здравствуйте, здравствуйте! Аи, мои хорошие, мои красивые!
Соскучились? И я по вас тоже соскучился! Мои красавицы…
Кармелита просто залюбовалась отцом.
— Эх, папка, умеешь же ты с лошадьми разговаривать!
— А как ты умеешь за ними следить! Молодец, дочка, — овса полно, сено свежее, лошади все чистые, ухоженные!
— Ну а кто меня всему этому научил? Сам молодец!
Но тут Баро заметил двух лошадей, которых он подарил недавно Рычу и Люците. И Кармелита рассказала ему все, что с ними произошло. Ну, или по-чти всё… Все — о Люците и о Рыче, но не все — о себе, о Форсе, о андитах и о своих показаниях. Как будто бы груз неимоверной тяжести давил ей на плечи и не оставлял ее ни на секунду.
От всех этих новостей Баро помрачнел.
— Эх, папка, устал, наверное, с дороги? — попробовала Кармелита его отвлечь. — Все-таки столько лет не кочевал, а тут — на тебе, пришлось…
— Знаешь, дочка, и в самом деле устал! Но самое интересное, что не только я — весь табор, все цыгане, которые много лет кочевали с Бейбутом, тоже решили вернуться в город!
— Так что, весь табор здесь? Вот это да! И надолго?
— Не знаю, дочка, но похоже, что надолго.
— Но главное, что мы с тобой снова вместе! Я так счастлива!
— Я тоже очень рад, доченька!
Пока шли в гостиницу, Алла продолжала пикироваться с Максимом, не обращая внимания на неодобрительные взгляды дочери. Максим же все больше мрачнел, представляя, что ему предстоит в ближайшие дни.
— Я вижу, ты не рад, сынок, что мы переезжаем к вам с Кармелитой?
— Почему не рад? Рад.
— Но мы вас точно не стесним?
— Мам, ну это от тебя зависит.
— Что ты имеешь в виду?
— Как тебе объяснить… Понимаешь, Кармелите сейчас совсем непросто.
Ну, у нас в жизни произошли такие вещи, которые надо просто пережить.
— Вот с этого места, пожалуйста, поподробнее. Что именно вы должны пережить?
Максим глубоко вздохнул, потом ответил:
— Мама, ты не обижайся, но лучше я расскажу это тебе как-нибудь в другой раз, ладно? А нам с Кармелитой сейчас нужны просто покой и тишина.
В гостиничном номере Максим взял два чемодана и повез мать с Соней в Зубчановку.
Свидание Люците не сразу, но все-таки разрешили — Солодовников не обманул. Когда ввели Рыча, цыганка чуть не сбила с ног надзирателя — с такой страстью кинулась она к любимому. Рыч едва успокоил ее и усадил на стул.
Заговорили. И Рыч поведал любимой самое страшное — оказывается, его, именно его, а не Форса, считает Удавом следствие.
Люцита сначала даже не поверила. Потом закричала, да так, что надзиратель хотел уже прервать свидание. Потом она отрешенно села на стул и никак не могла прийти в себя. Ну никак не укладывалась у нее в голове такая несправедливость!
— Не может быть… — проговорила она. — Но ведь все же знают, что Удав — это Форс!
— Да, но доказать это я не могу — следователь не верит ни одному моему слову.
— Подожди, но ведь Кармелита уже давала показания? Неужели следователь и ей не поверил?
— Ну, ей-то он, наверное, верит. Но вот про Форса она ни слова не сказала…
— Как не сказала?! Но этого не может быть! Она-то ведь знает, что Удав — это Форс! Как же она могла?!
— Знаешь, Люцита, мне кажется, что она так мне до конца и не поверила.
— Да какая разница — поверила, не поверила! — Люцита была в гневе. — Ты понимаешь, что ее молчание может тебя погубить!
Рыч устало кивнул головой в знак согласия.
— Богдан, послушай, Кармелита обязана сказать правду!
— Но она же, в конце концов, — не маленькая девочка. Понимает, что говорит…
— А мне все равно — маленькая или не маленькая! Она скажет правду! Я заставлю ее тебе помочь!