— Вот я и нашел выход… — перебил ее Антон. Тамара поняла, что кнутом обуха не перешибешь.
И попробовала перешибить его пряником, что ей раньше частенько удавалось.
— Я прекрасно тебя понимаю. Сейчас очень трудное время… Ты… подавлен…
И Антон тоже устал воевать с матерью, пусть даже словесно.
— Хорошо, если понимаешь. Только… если ты все понимаешь… тогда зачем постоянно прессуешь?!
— Ну не раскисай, сынок, соберись, потерпи немножко. Не прессую я.
Просто неприятно, что ты берешься за безнадежные дела. А ведь у нас не так все плохо. Сейчас самое главное — выиграть иск у Астахова.
— А если не выиграем, то что тогда?
— Выиграем, обязательно выиграем. Закон на нашей стороне. Мы точно выиграем, — горячо заверила Тамара.
Казалось, таким вот юридическим аутотренингом она заряжает не только себя и сына, но и весь Уп-равск.
— Хорошо, пусть даже выиграем. Но когда это будет? А позволь тебя спросить, родная моя, на какие шиши сейчас-то жить будем?! За гостиницу вот тоже платить нужно.
— Не знаю, пока не знаю… Но я обязательно… обязательно найду выход.
— Ага… Как же! Догадываюсь. Да чего там — догадываюсь, точно знаю.
Знаю, какой ты выход найдешь. Подачки тянуть из Форса, да?
Тамара вспыхнула, вскочила с дивана, потом успокоилась, взяла себя в руки. И опять присела на диван.
— Послушай, откуда эта ирония? Этот праведный гнев? Осуждение? Мы с тобой оказались в сложной ситуации, Форс помогает нам. Вот и все. Он же практически родственник. Ничего не вижу в этом дурного.
Антон встал. И навис над матерью:
— А я вижу! Наверно, потому что зрение у меня, по молодости, намного лучше. Я прекрасно вижу, как за каждую копейку, которую мы возьмем у Форса, он потребует отработать на рубль. А то и на десять! Неужели ты этого не понимаешь?!
— Нет. Не понимаю. Во-первых, потребовать он не может, может только попросить. А во-вторых, он сам оказался в сложной ситуации…
— Не, мать, я в восторге от твоей куртуазности. Да, тюрьма — это действительно сложная ситуация! Хорошего же ты себе нашла покровителя, мамочка!
— А другого нет. И это нормально, что мы помогаем ему!
— Что нормально?! Выполнять его грязные поручения, лебезить перед ним, только для того, чтобы не сдохнуть с голоду?! Я ведь не хотел в это все ввязываться. А кто мне сказал: "Сынок, а вдруг у него получится? Он такой человек — у него всегда получается!"
Тамара поняла, что ей нечем крыть, и даже немного растерялась. Антон же вместо того, чтобы продолжить наступление, схватился рукой за голову. И повалился на кровать.
— Надоело, надоела, надоели… Я так больше не хочу жить…
— Раньше надо было думать. А теперь мы у Форса в долгу, и деваться нам некуда…
— Мама, ну ты сама слышишь, что говоришь? Что значит, "деваться некуда"?! Форс в тюрьме!!! Нам что, к нему туда залезть, что ли?!
— Он и в тюрьме сильнее всех, кто тут на свободе ходит. Ты должен быть счастлив, что он — дед твоего будущего ребенка.
— Потрясающе. Замечательная фраза! Я должен быть счастлив, что он — дед моего будущего ребенка. А я, получается, всего лишь отец будущего внука этого замечательного деда. Так, что ли?
Тамара вслушивалась в путаные Антоновы слова и понимала, что это не обычная самоуничижительная истерика, которая с ним и раньше часто случалась.
Что-то новое звучало в словах сына. Надо только понять, что именно.
И вдруг она почти физически почувствовала, что нет у нее больше сил тянуть на себе всех мужиков, которые оказались с ней рядом по жизни. Раньше были силы, а теперь — нет. И это даже хорошо, что Игорь сам сбежал (не дай бог, вернется). Куда бы еще и Антона деть?..
Как же она с ним намучалась за все эти годы!
Антон же с мазохистским удовольствием продолжал самобичевание:
— Да, правильно Астахов не дал мне работу! Правильно! Я ведь любое дело испорчу! А нет работы — нет денег! И что же мне делать?! Мне нужны деньги!
Но как, что? Я ведь ничего не умею! Какое же я ничтожество! Без маменьки, наверное, с голоду бы помер, да?..
— Что с тобой, Антон?! Что? Я тебя не узнаю!
— Так узнай. Вот, мать не узнает, отец не верит! А без них я ноль! И с ними — ноль. Вот два ноля в итоге. Многого добился в жизни, да?!
Света сидела в милицейской приемной и ждала, сама не зная чего. Мимо проходила нехитрая криминальная жизнь маленького городка. Мелкие воришки, мелкие хулиганы, шпана всякая. Ребеночек забунтовал в животе, подсказывая матери, что компания ему не очень-то нравится. "Ничего, ничего, успокойся, — утешала его мать. — Потерпи немного. Я же вот терплю".