— Не благодари, Рамир. Я же дал слово, я его держу.
— В этом мы с тобой похожи.
— Ты знаешь, я очень рад, что рядом с Кармелитой все эти годы был такой человек, как ты.
— Я тоже этому рад, — улыбнулся Баро и спросил уже совсем серьезно: — Скажи, Коля, ты не знаешь, что произошло с Кармелитой за эти дни? Я не узнаю ее.
Зарецкий внимательно посмотрел на Астахова. Тот удивился:
— Я даже не знаю… а что могло случиться? Правда, они с Максимом собирались пойти в загс, но так и не пошли…
— Почему? Может быть, Максим передумал?
— Да нет. Что ты! Он любит Кармелиту. Это на редкость порядочный человек.
— Тогда я совершенно не понимаю, чего они тянут?
— Рамир, я хоть и начальник Максима, но не могу знать все о нем. О них.
Наверно, лучше у них и спросить.
— Спасибо, мудрый совет… — усмехнулся Зарецкий.
— Не обижайся.
— Я не обижаюсь, я просто волнуюсь. Ты знаешь, Коля… В доме происходит что-то странное… Люци-та обвиняет Кармелиту во лжи…
— В какой лжи?
— Не знаю, я сам до конца не могу разобраться. Эта история с похищением, мне кажется, никогда не закончится…
— Подожди. Но преступники-то сидят в тюрьме?
— Да, конечно, — уверенно сказал Баро, даже не представляя, насколько он ошибается. — Но что-то по-прежнему мучает нашу девочку, я это сегодня точно понял. Коля, вспомни, может, Кармелита что-нибудь говорила? Тебе или Максиму? Или Олесе?
— Нет. Она мне не очень доверяет, пока. А о других я ничего не знаю.
— Не доверяет, говоришь? Это дело времени. Она должна привыкнуть:..
Неожиданно зазвонил мобильный Баро.
— Извини… Так, посмотрим, кто это к нам?.. — сказал Зарецкий, глядя на экран красивого, дорогого мобильного телефона с золотистым корпусом. — Ага, женушка… Да. Ты где, Земфира? В больнице? Что?! Кто?..
Астахов встревоженно посмотрел на Баро…
…Баро просто влетел в палату, сразу же бросился к постели Рубины, рядом с которой уже стояли Земфира и Палыч.
— Не понимаю, как такое могло произойти? — говорила Рубина, обращаясь к Земфире. — Выйти замуж за Рамира, отодвинув мою Раду?.. Как же ты могла? Я не ожидала от тебя…
Тут Рубина заметила Баро, только-только вошедшего в палату:
— Рамир, прости меня! Прости меня, глупую.
— Я давно тебя простил. Прости и ты меня…
— Ты не виноват передо мной… не у меня просить прощения нужно…
Пусть тебя жена твоя простит.
Баро недоуменно посмотрел на Земфиру.
— Нет, нет, не у нее. У своей настоящей жены, у Рады проси прощения!
— Но теперь она моя жена. Она — Земфира!
— Как? Как эта женщина… эта женщина могла стать твоей женой?
— Рубина, а что в этом плохого?
— Ты нарушил наши обычаи. Ты женился на другой, а раз ты так быстро женился на другой, значит, ты не любил мою дочь…
— Почему ты говоришь так, Рубина! Все знают, как я любил Раду!
Рубина указала рукой на Земфиру.
— Почему эта женщина говорит, что она твоя жена?
— Она и есть моя жена, — ответил Баро, все еще не понимая, что происходит.
— Побойся Бога, Рамир! Ведь не прошло и сорока дней после смерти Рады.
— Сорока дней?
Все, кто были в палате, удивленно посмотрели на Рубину.
Первым опомнился Баро.
— О чем ты говоришь? Какие сорок дней? Прошло восемнадцать лет.
— Как ты смеешь?! Как же тебе не стыдно!.. Не надо, не надо смеяться над горем матери.
— Побойся Бога, Рубина! Зачем мне смеяться над тобой?
Палыч в подавленном состоянии тихонечко, на цыпочках вышел из палаты.
— Ты никогда не любил мою дочь! Наверно, женился на Земфире, потому что она моложе моей Рады! Вот и все.
— Рубина… — попыталась возразить Земфира, но только попыталась, ибо старая цыганка тут же остановила ее резким взмахом руки.
— Замолчи…
Глава 27
Палыч не мог просто так уйти из больницы и направился к лечащему врачу Рубины. В кабинет ворвался резко, без стука. Врач сидел за столом, внимательно изучая чью-то историю болезни.
— Доктор, с Рубиной происходит что-то странное! Она путает время!
— Успокойтесь! Поясните, в каком смысле путает?
— Ну, вот вы ушли, а она все ругала и ругала Земфиру за то, что та стала женой Баро. Мы сначала ничего не могли понять, думали, просто бред.
— Бред ли?
— Да, не совсем бред, а просто вываливается все, что в подсознании накопилось. Но потом пришел ее зять — цыганский барон, Зарецкий. Тогда она начала говорить чуть подробней. И мы все поняли. Представьте! Она считает, что ее дочь умерла недавно, хотя прошло уже лет двадцать!