— Где?! Где бабушка?! Это правда, что она жива?
— Это правда, дочь, она жива, — ответил Баро. Он очень хорошо понимал изумление дочери. Сам не мог поверить в то, что случилось.
— Где она?
— В палате спит…
— Но… где?!! Я должна видеть ее.
— Доктор запретил ее будить, — сказала Земфира.
— Папа, папочка, ну пожалуйста, — жалостливо сказала Кармелита, обращаясь к Баро. — Папа, пожалуйста…
— Ладно, — сжалился Зарецкий. — Зайди, посмотри. Только тихонечко.
Кармелита приоткрыла дверь в палату Рубины.
— Не могу поверить! — прошептала про себя. — Бабушка жива! Это… Это просто чудо какое-то…
— Да, доченька, — прошептал Палыч. — Теперь все-все будет хорошо!
Кармелита села на второй свободный стул в палате. И все не могла насмотреться на свою любимую бабушку.
А Баро с Земфирой остались сидеть в коридоре. Они твердо решили здесь дождаться пробуждения ожившей Рубины, чтобы всем вместе увезти ее домой.
Света и Антон случайно встретились в городе. Света хотела просто пройти мимо. Но Антон почему-то не позволил ей этого сделать. Он шел следом, заговаривал с ней. И в конце концов добился ее ответа. Не бог весть какого.
Но хоть какого-то. А потом они понемногу разговорились…
Ходили по городу, вспоминали, что где было. И оказалось, что родной Управск просто напичкан памятными местами — хоть мемориальные доски везде устанавливай.
— Да… — Света подвела итог всем этим воспоминаниям. — Прошло совсем немного времени, а так много изменилось.
— Много, — подтвердил Антон.
— Так много, — продолжила девушка, — что я теперь жду нашего ребенка.
Антон не удержался, спросил о том, о чем давно хотел спросить.
— Свет, Свет… Ты только не обижайся, но ответь мне… А это действительно мой ребенок?
Света быстро, нервно встала из-за стола.
— Антон, я больше не могу так! Зачем ты вообще подошел сегодня ко мне?
Зачем выдавливал из меня начало разговора? Чтобы теперь спросить об этом?..
Знаешь, я поговорила с отцом. Ты можешь больше за мной не ухаживать. Ты свободен! Совершенно свободен.
— Света, подожди. Подожди… — попробовал успокоить ее Антон. — И прости меня, пожалуйста. Я дурак, но я просто хотел услышать, что это действительно мой ребенок, и все.
— Сколько можно это слушать? Я говорила тебе это миллион раз! Сколько можно?!
— Свет, я ничего не могу с собой поделать. Я ревную тебя к Максиму.
Пожалуйста, не уходи. Останься. Ты говоришь: "Свободен! Совершенно свободен". Знаешь, я хотел этой свободы. Потом бежал от нее, потом еще больше хотел… А сейчас я устал. От всего в жизни страшно устал. Все, чтобы было, — было как бег в колесе. Бодрый такой, энергичный бег. И абсолютно бессмысленный.
Света опять села за стол. Помолчала немного. А потом вдруг заговорила:
— Помнишь, я писала портрет Рубины, бабушки Кармелиты?
— Да, помню…
— Ну, ты еще тогда говорил: вот, наши отношения умерли, как она, им больше не воскреснуть…
— Помню.
— Так вот. Кармелита мне звонила. Рубина ожила. Представляешь?
— Ожила… В каком смысле? В нашей памяти, что ли?
— Нет, просто это была не смерть, а летаргический сон. Или что-то вроде того. Представляешь, как бывает?
— Вот это да! Слушай, а это символично. Может быть, и наши отношения еще не умерли?
— Не думаю. Я пойду, пожалуй… До свидания.
— До свидания, — ответил Антон немного растерянно.
Глава 29
В больничном коридоре рядом с палатой Рубины, уставшие от тревог и потрясений, прикорнув на стульях, сидели рядком Баро и Земфира. А если заглянуть внутрь палаты, можно было увидеть Палыча и Кармелиту, тоже спящих на своих стульях.
И только Рубина в этом сонном царстве не спала. Надоело ей спать. Она встала, тихонько приоткрыла дверь. Вышла из палаты, стараясь не шуметь. В больничном халате и тапочках пошла по коридору. Скользнула взглядом по спящим и тихо ушла прочь, пока не исчезла за поворотом, никем не замеченная.
Рубина шла не торопясь. Куда торопиться — вся ночь впереди.
Перед лесом остановилась. Помолилась, чтоб страшный лесной человек не запутал, с дороги не сбил. И смело шагнула в чащу, подумав, что если сумела она найти дорогу с того света, то на этом свете родной табор уж как-нибудь отыщет. По лесу шла, улыбаясь. Подошла к дереву, обняла его, как старого доброго знакомого. Приникла к нему, просветленным взором посмотрела вверх, на звездное небо.
— Спасибо, Господи. За все, что сделал в прошлом. И за все, что будет еще, спасибо…