— Убили? Кто?
— Плохие люди убили.
— Боже мой! А кто же ты, что о нем заговорил?
— Я… Я — его сын.
— Сын, Миро… Скажи, а это правда, что вы меня похоронили?
— Правда… Мы ведь не знали, что ты не умерла… Это, Рубина, просто чудо какое-то, что ты снова с нами!
Миро поцеловал ей руки.
— Так, значит, ты сын Бейбута? Ой, вспомнила! Вспомнила Миро — маленького мальчика, а передо мной ты — взрослый мужчина.
— Как я рос, не помнишь?
— Не помню. Вот какая со мной беда приключилась — ничего не помню со дня смерти моей дочери…
Сашка удивленно покачал головой:
— Это как же… целых восемнадцать лет?..
— Неужели совсем ничего не помнишь? — спросил Миро.
Рубина грустно кивнула головой.
— Вот жизнь, — изумленно сказал Сашка. — Не знаешь, что она в очередной раз может выкинуть…
В палатке установилось молчание. Рубина с интересом вглядывалась в лица Сашки, Марго, Миро. А на ее лице блуждала все та же загадочная улыбка.
"А вдруг Васька в катакомбы пошел?" — подумалось Розауре. И она направилась к бывшим каменоломням.
Вошла в катакомбы, прошла вглубь, освещая себе путь фонарем. И вдруг услышала чей-то разговор. А потом увидела вдалеке свет. Выключила фонарь, подошла поближе.
Услыхала:
— Удав, да мы же для тебя все делали. Все!
— Ага. Рука правду говорит. Цыганку запугивали, чтобы ты из тюрьмы мог выйти… И все получилось…
— А ты теперь нас… просто так вот…
Розаура обмерла от страха. Бандиты! А что если они Ваську захватили? Уж сколько у них злости на ее пронырливого мальца накопилось… Нужно подойти еще ближе… Подошла.
И теперь уже не только услышала, но и увидела все. Один бандит целился в двух других. А они испуганно пятились.
— Удав, ты чего?.. Мы ж тебе верой и правдой служили…
— Скажи лучше, что ты пошутил, пугаешь… Ты ж и раньше нас пугал.
Розаура видела, что два бандита, умолявшие о пощаде, всматривались в глаза третьего, и, похоже, оба понимали, что он не шутит. А тот, третий, направлял на них пистолет. И двое испуганных мужиков продолжали пятиться.
— Да что ж вы все назад да назад. Стоять! Стоять, я сказал. Да уж… послужили вы мне… и хватит… Пожалуй…
— Удав, ты что? Может, ты думаешь, что мы тебя сдадим?
— Так вы меня в милиции уже чуть не сдали, — возразил тот, кого называли Удавом. — И сдали б, если бы я не начал шебуршиться. Если бы побег вам не устроил. Ведь сдали бы?
— Да ты что? Да ни в жизнь! Мы ж знали, что ты что-то придумаешь…
— Ага. Не думай. Мы тебе верны в любой ситуации! При любом шухере.
— Понимаю, — кивнул бандите пистолетом. — И, может, даже соглашусь.
Только вот ситуация изменилась. Расстановка фигур другая. Если вы, конечно, поняли, что я сказал.
— Конечно, поняли, еще как поняли.
— Ага. Зря ты это, Удав…
— Ребятки… Самому не хочется, а надо… Классическая ситуация. Вы слишком много знаете. А сейчас время такое — нужно на дне затаиться. Для меня вы теперь — лишние свидетели. И очень уж сильно засвеченные. Я просто вынужден вас убрать.
— Удав, вот те крест: ни одна живая душа не узнает, что Удав — это Форс! Мы тебя никогда не сдадим!
— Вот, — грустно сказал Форс. — Как же не проговоритесь, если и сейчас вот зря языком треплетесь. А вдруг вас кто-то сейчас услышит?! А?..
— Да кто ж тут услышит?
— Мало ли… Вы меня точно никогда не сдадите, если замолчите навсегда!
Форс прицелился. И готов уже был нажать на курок, когда вдруг услышал шорох.
— Стойте на месте, — приказал он Руке и Лехе, а сам пошел туда, где пряталась Розаура.
Осветил ее лицо фонарем. Розаура зажмурилась. От этого ненависть в ее глазах стала не так видна.
— Черт! — коротко ругнулся Форс и прицелился.
— Мама! Мамочка… — только и успела сказать Розаура.
Форс выстрелил.
Розаура упала, рухнула лицом вниз. Вдалеке раздался чей-то топот — ну конечно же, Рука и Леха не стали дожидаться его возвращения и дали деру.
— Черт! Черт! Черт! Какая глупая и нелепая смерть!
Да уж, действительно. Вместо того чтобы убрать двух потенциальных говорунов, завалил случайную, "нипричемную" бабу…
Все же Земфира — настоящая шувани. Правда, она не проснулась, когда Рубина убегала из больницы. Но зато после этого точно сказала, где ту искать. В таборе!
Тут же поехали в табор, пошли к хорошо знакомой палатке. И вот уже Кармелита снова бросилась обниматься:
— Бабушка! Ой! Как же я рада, что ты нашлась!
— Земфира, какая у тебя взрослая дочь, — сказала Рубина.
— Это не моя дочь, — терпеливо объяснила Земфира.