А девушка от неожиданности просто застыла.
— Бабушка, да ты что? Ты меня не узнаешь?.. Я же Кармелита, твоя внучка!
Рубина обвела глазами всех, как будто ища помощи.
— Люди… Почему эта девушка называет меня своей бабушкой? Кто-то из вас может мне объяснить?
Что сказать… Как объяснить…
— Девочка, ты никак не можешь быть моей внучкой. Моя внучка умерла вместе с моей дочерью Радой… такое горе…
Все застыли. И лишь Кармелита не могла смириться с тем, что любимая бабушка ее никак не узнает:
— Как же так, Рубинушка? Неужели ты совсем не узнаешь свою Кармелиту?
— Какую Кармелиту?
— Смотри на меня внимательно. Я не верю, что ты совсем забыла меня…
— Так, девочка, а может, это ты что-то перепутала? Значит, это — цыганский табор, да?
— Да, да… Вот видишь, ты уже начала вспоминать. Это — цыганский табор…
— А это вот — цыгане… Родственники мои…
— Кроме меня, — сказала Марго, стоящая тут же в палатке, которую она уже привыкла считать своей.
— Ну конечно. , — Деточка, а ты не можешь быть моей внучкой, — сказала Рубина Кармелите. — Потому что ты не цыганка! Я же вижу.
— Да, я не цыганка, не цыганка. И ты всегда об этом знала. Но я — твоя внучка, — уже чуть не плача, прокричала несчастная девушка.
Земфира постаралась ее утешить:
— Успокойся, Кармелита. Если начать плакать и кричать, Рубине станет еще хуже, — и продолжала, обращаясь уже к ожившей: — Рубина, Кармелита — действительно не цыганка. Но ты… ты сама, понимаешь, сама, назвала ее своей внучкой… И ты ее очень любишь… Любила… Любишь…
— Да ты что! Да ты что, Земфира? О чем говоришь? Не могла я такого сделать!
Астахов всю ночь продремал в гостиной. Это был ни сон, ни бодрствование.
Утром к нему пришла Олеся.
— Ну что, Николай? Света так и не пришла? Астахов отрицательно покачал головой.
— Может, ты позвонишь ей?
Он мог ответить, что телефон отключен. Но зачем? Разве это что-то объяснит? И потому опять отрицательно покачал головой.
— Так почему же ты, как дурак, ждешь ее? Мучишь себя?
— Олеся, я понимаю, это немного странно выглядит. Но мне кажется, поскольку она живет в моем доме, я чувствую себя ответственным за эту девочку.
— Извини, Коля, но это уже переходит все границы. По-моему, ты слишком уж щепетилен.
— Может быть. Может быть. Но мне кажется, Свете необходимы забота и внимание.
— Да что ты говоришь? А мне? Мне не нужны забота и внимание?
— Ты о чем? — встревожился Астахов. Кажется, только в эту секунду он понял, насколько серьезно обижена Олеся. — Что ты имеешь в виду?
— Ничего, Коль. Только то, что ты всю ночь прождал Свету. А я всю ночь прождала тебя.
Астахов неловко развел руками.
— Вот так-то. Но ты не пришел ко мне. Значит, по-твоему, я достойна именно такого обращения?
И все равно Кармелита расплакалась, точнее — разревелась: громко, по-детски. И чтоб никто ее не видел, побежала в трейлер к Миро. Тот, успокаивая, гладил девушку по гспове. И убеждал себя, что делает это совершенно по-братски, ни о чем другом не думая.
— Она меня совсем не узнает, — говорила Кармелита, всхлипывая. — Совсем, понимаешь?..
— Да ты не переживай так. Ты представляешь, сколько ей пришлось пережить! Дай ей время, чтобы отойти от всего этого.
Кармелита молчала, наверно, задумавшись о том, что бабушка пережила в те дни и ночи, что лежала в склепе…
— Подумай только, представь — мы живого человека похоронили… Хорошо еще, что в склепе.
— Это ужасно!
— Вот и я про то же.
— Но как мы можем ей помочь, чтобы она все вспомнила?
— Я не знаю, Кармелита. Пока не знаю… Вот пойду в медицинский институт, отучусь пять лет, тогда узнаю.
— Что, правда? — лицо Кармелиты вытянулось в изумлении.
— Нет, шучу, сестренка… Но на самом деле мы обязательно что-нибудь придумаем. А пока не грустить надо, а радоваться, что Рубина снова с нами…
— Да-да, ты прав. В любом случае здорово, что мы опять все вместе.
Но не суждено было закончиться разговору так благостно. В трейлер ворвалась Люцита, прослышавшая о том, что в табор приехала Кармелита.
— Ты? Ты все-таки здесь?! Зачем ты пришла сюда? Что тебе нужно?
— А почему я не могу прийти сюда? — встрепенулась Кармелита.
— Понимаю. Наверно, ты передумала? Может, ты хочешь помочь Богдану?!
— Да, ты права. Я хочу помочь Богдану! Очень хочу. И делаю все возможное для этого…
— Да? Интересно, что же именно ты делаешь?
— Я… я скажу об этом. Но не здесь!
— Хорошо, — медленно произнесла Люцита. — Пошли в мой шатер. В нем я жила вместе с Богданом. И посмотрим, что ты там скажешь. Там я не дам уснуть твоей совести.