Папа встал из-за заваленного бумагами стола, который походил скорее на рабочее место какого-нибудь среднего чиновника. Однако сам папа внешним видом вполне соответствовал своему высокому положению. На нем была девственно белая шелковая сутана, маленькая белая шапочка на голове, массивная цепь с крестом старого золота. На лице играла аристократическая, но вполне дружелюбная улыбка. Он подошел к Росси, и тот, почтительно преклонив колено, поцеловал протянутую руку.
Папа, немного наклонившись, мягко взял Росси под руку и помог ему встать.
— Мы очень рады вас видеть, генерал. Вы отлично выглядите.
— Да, Ваше Святейшество. Неделя в Мадонна ди Кампильо сотворила чудо.
Папа поднял брови.
— Как покатались на лыжах?
— Отлично, Ваше Святейшество.
С озорным блеском в глазах папа спросил:
— Ну, а кроме катания на лыжах?
— Тоже очень хорошо, Ваше Святейшество.
Папа слабо улыбнулся.
— О, как мы скучаем по горам.
Он взял Росси под локоть и провел его к низким кожаным креслам, окружавшим стол орехового дерева. Как только они сели, через боковую дверь вошла монахиня с подносом в руках. Она налила собеседникам кофе, а также рюмку «Самбукки» для Росси и маленький бокал какой-то янтарной жидкости из старинной бутылки без этикетки для папы. Когда она вышла, Росси, выпив глоток кофе и пригубив «Самбукку», сказал:
— Я хотел бы поблагодарить Ваше Святейшество за столь быстрое согласие принять меня.
Папа кивнул, и Росси, зная, что глава католической церкви не терпит длинных преамбул, сразу перешел к делу.
— Ваше Святейшество, вы, наверное, уже слышали о перебежчике Евченко?
Опять кивок.
— Мы допрашивали его в течение последних десяти дней. Теперь он поступает в распоряжение американцев. Первое, что следовало бы отметить: несмотря на незначительную должность в посольстве, его положение в КГБ оказалось намного более высоким, чем мы могли предполагать. Он — генерал и один из самых важных для нас за последнее десятилетие перебежчиков. К тому же он оказался разговорчивым, и даже очень.
Росси докончил свою «Самбукку» и аккуратно поставил рюмку на стол.
— На последнем допросе вчера вечером Евченко рассказал о неудавшемся покушении на Ваше Святейшество 19 мая 1981 года.
Он поднял глаза. До этого момента папа слушал его с выражением вежливого интереса. Теперь на его лице отразилось неподдельное любопытство.
Росси сказал:
— Он признал, что покушение было спланировано и направлялось из Москвы через их болгарских марионеток. Евченко также подтвердил, что мозговым центром и организатором операции был тогдашний председатель КГБ Юрий Андропов.
Папа кивнул и пробормотал:
— После этого избранный Генеральным секретарем ЦК КПСС и, соответственно, президентом этой страны. — Он пожал плечами. — Но, генерал, это все было известно и раньше из анализа всех обстоятельств дела.
— Да, Ваше Святейшество. Но вот о чем мы не знали, так это о готовности Андропова повторить покушение.
Наступило молчание, пока папа обдумывал слова Росси. Потом он тихо спросил:
— Евченко сообщил, что будут еще попытки?
Росси кивнул.
— Да. Правда, он не знает деталей, но он в курсе. Судя по всему, Андропов серьезно занимается этим. Он убежден в том, что Польша — главное звено в контроле Советов над Восточной Европой. Ее значение для Москвы всегда было жизненно важным и, как считают русские, останется таковым и в дальнейшем. Андропов убежден, что Ваше Святейшество представляет огромную опасность для сохранения позиций СССР в Польше.
Он помолчал в расчете на эффект от произнесенного и сказал почти жестко:
— И, говоря откровенно, Ваше Святейшество, ваша политика по отношению к Польше и коммунизму в целом за последние полтора года вряд ли способствовала снятию этих опасений у русских.
Папа ответил слабым взмахом руки.
— Мы все делаем очень осмотрительно, в соответствии с волей и учением Господа.
Росси не мог не подумать про себя: «И с патриотическим рвением». Но генерал не произнес эту мысль вслух.
Папа вопросительно посмотрел на Росси.
— Неужели он действительно пойдет на такой риск? Ведь если поляки узнают, что мы были убиты по приказу Советов, это вызовет волнения, способные поставить под вопрос само существование советской империи.
Росси не мог не согласиться.
— Это так. Евченко указал, что в советских высших кругах существует оппозиция этим планам. Но, судя по всему, его положение достаточно прочно. К тому же мы должны учитывать, что КГБ извлек урок из опыта неудавшегося покушения... Взгляните в глаза действительности, Ваше Святейшество. Один из самых могущественных, безнравственных и жестоких людей в мире, обладающий огромными возможностями, хочет видеть вас мертвым.
Наступила еще одна пауза, во время которой папа отпил из своего бокала. Потом он спросил:
— Что известно о готовящемся покушении, генерал?
Росси развел руками.
— К сожалению, немного. Только то, что оно произойдет не в Ватикане и вообще не в Италии. Ваше Святейшество собирается совершить ряд поездок за границу. Их маршруты хорошо известны. Вы должны выехать на Дальний Восток через два месяца. Покушение может произойти и там, и в следующей поездке. Я думаю, что они решатся на него довольно скоро. Андропов нетерпелив, к тому же у него серьезные проблемы со здоровьем. Ваше Святейшество, больной человек, одержимый какой-либо идеей, обычно старается претворить ее в жизнь как можно скорее.
Папа вздохнул и скорбно покачал головой. Росси подумал, что он скажет несколько слов о воле Господа и о прощении врагов, но этого не произошло. Молчание длилось долго. Глаза папы оставались полузакрытыми. Он думал. Росси осмотрелся, зафиксировав обстановку кабинета: бесценные картины, дубовая облицовка стен, большие окна, задрапированные золотистым дамастом. Окна, на которые со страхом и почтением были направлены миллионы взоров. Генерал посмотрел на папу. Ему показалось, что тот принял какое-то решение. Папа приоткрыл глаза. Прежде теплые, они теперь были холодны и колючи.
Скривившись от боли в спине, папа встал. Росси тоже неуверенно поднялся. Они посмотрели друг на друга. Папа сказал:
— Генерал, хотя эти сведения не очень приятны, я хотел бы поблагодарить вас за их своевременную передачу мне лично.
Он решительно направился к двери. Росси пошел за ним, сбивчиво говоря:
— Необходимо принять все меры предосторожности, Ваше Святейшество. Я уверен, что вы осознаете всю серьезность... Возможно, следовало бы отменить...
Папа не дал ему продолжить. Он повернулся к генералу у самой двери и крепко пожал ему руку.
— Мы ничего не отменим, генерал. Наша жизнь не подвластна никакой другой силе, кроме воли Господней. Этому преступному безбожнику из Москвы не будет позволено помешать нашей миссии на Земле.
Он открыл дверь.
— Еще раз спасибо вам, генерал. Кардинал Казароли передаст нашу благодарность министру.
Удивленный, Росси поцеловал протянутую руку, пробормотал что-то и покинул кабинет в сопровождении Кабрини, который теперь уже просто умирал от любопытства. Когда они подошли к лифту, Росси заметил, как личный секретарь папы, отец Дзивиш, проскользнул в покои.
Станислав Дзивиш приехал в Ватикан вместе с епископом Войтылой из Кракова. Так происходило при избрании любого нового главы католической церкви: Лючини привез все свое окружение из Венеции, а Павел окружил себя миланцами.
Дзивиш был личным секретарем папы вот уже пятнадцать лет и относился к нему, как к отцу. Он был уверен, что понимает своего патрона. Но сегодня эта уверенность была поколеблена. Папа никогда раньше не говорил таким странным тоном. Когда Дзивиш вошел в кабинет, вся фигура папы источала холод.