Владимир с улыбкой наблюдал за этой сценой, облокотившись о перила балкона. Но вот он наконец решился и зашел в дом. Вера, наверное, на кухне, обед готовит. И снова под музыку Моцарта или Шопена. Надо спуститься на первый этаж, потом направо и по коридору. Он еще помнит…
Кухню и правда сотрясала громкая музыка, но, что удивительно, современная, компьютерная. Наверняка снова Рэйчел постаралась. Вера, конечно же, колдовала у плиты, почти не пользуясь современными средствами, в стареньком халате и стоптанных шлепанцах. Посудомоечная машина, правда, стояла в углу. И еще какой–то агрегат, кухонный комбайн, наверное.
– Вера… Ну, здравствуй, хозяюшка.
Вера быстро обернулась, ахнула. Из рук выпал половник.
Владимир шагнул к ней, с удивлением и новым интересом оглядывая ее всю. Это была все та же Верочка – и совсем незнакомая женщина, лишь слегка напоминающая ее прежнюю, тогда совсем еще девчонку. И только глаза те же – испуг, изумление и обожание светились в них.
– Что же ты… что же не предупредил? Я совсем не готова…
– И ты бы сказала: приезжай? Ты бы ждала меня в гости?
– Ты ведь к сыну приехал, на день рождения?
– Ну да. Собственно, это он меня пригласил. Я рад, что наконец увидел тебя. Столько лет прошло…
– И не говори, – вздохнула Вера. – Вот уже и внук подрастает. Привезли его?
– Конечно. Они в саду устроили побоище.
– Представляю! – хмыкнула Вера. – Еще та семейка!
– А ты так и не вышла замуж?
– Не нашла такого, как ты, – попробовала перевести в шутку Вера, но у нее плохо получилось.
– Значит, из–за меня?
Вера не ответила. Отвернулась к столу, стала перетирать и без того сухие ложки, будто не было сейчас ничего важнее. Только бы не увидел так некстати выступивших непрошеных слез…
Владимир подошел ближе, положил ей сзади руки на плечи. Вера вздрогнула и замерла.
– Ты все еще любишь меня, – тихо произнес он в сильном волнении. – Не смотря ни на что. Я испортил тебе жизнь…
– Ах, не начинай снова! – она вырвалась из его рук. – Никто ни в чем не виноват. И мы все давно обговорили. У меня своя жизнь, у тебя своя. Я же понимаю, ты не можешь бросить свою жену в таком ее состоянии. И ты всегда любил ее… Даже когда был со мной… Я знаю.
– Ничего ты не знаешь! Нины прежней больше нет. Это уже давно чужая женщина, которая ничего не помнит обо мне, для которой я тоже чужой человек. Но я не могу ее оставить, она без меня совсем пропадет. Она чувствует себя неполноценной, одинокой и больной, ничего не зная, не помня о себе, о своем прошлом. Ты же понимаешь?
– Да. Как дерево без корней, – согласилась Вера, вздыхая. – Как дитя.
– Вот именно. Как малый ребенок, которого все время надо водить за ручку… Я устал. Мне все это так надоело. Наверное, старею.
– Ну что ты! – Вера повернулась к нему с мягкой улыбкой. – Ты совсем не изменился.
– А, это все с помощью моего «Джинна», омоложение организма, – отмахнулся Владимир. – Зато ты!..
– Что, совсем старуха?
– Ты стала другая… И красивая.
– Просто немного растолстела, – рассмеялась Вера, заметно расслабившись и повеселев. – Я же была такая худышка, помнишь? Как подросток. И ты нянчился со мной, воспитывал.
– Скорее, приручал. – Владимир помолчал, думая о своем. – Я оказался свиньей – поддался зову плоти, потерял голову… Ведь ты… совсем тогда ребенок… наивный и доверчивый цыпленок… Никогда себе не прощу! И оставил тебя с малышом на руках!
– Вообще–то это я тебя оставила! – фыркнула Вера. – Это я так решила, и не надо себя так казнить, Володя. И я не чувствую себя несчастной. У меня есть твой сын, твой внук растет. Ты подарил мне этот дом.
– Но мы не вместе! – подступал Владимир. – Мне не хватает тебя.
– Мы с тобой уже немолодые. И хватит об этом!
– Но жизнь не кончена, Верочка!
– Я же сказала: хватит! Не начинай сначала!
Вера стала вытаскивать тарелки, резать хлеб, всем своим видом давая понять, что очень занята. Но руки ее дрожали, она никак не могла успокоиться. Владимир тут же кинулся ей помогать.