Идеса обратился к пришельцам:
– Вы остановили войну, я вам благодарен. Особая моя признательность – этому мальчику. Вы можете просить у меня все что угодно.
– Чтобы больше никаких войн, – сказал Кирилл. – Живите в мире и согласии.
– А захотят подраться – устроить состязание на ринге! – добавил Ратибор.
– Но со свободой своего народа не пере–усердствуйте – обнаглеют, – посоветовал Вадим.
– А воины отныне должны не воевать, а трудиться на благо всего общества, – посоветовала Сияна. – Думаю, дел всем найдется.
Идеса повернулся к Сияне:
– Ты станешь называться Великая Матерь, если пойдешь со мной. У нас с тобой будет самое лучшее потомство. И цвет твоих глаз – цвет этого неба над головой, символ вечности.
– Владыке, кажется, не положено иметь детей, – ехидно заметил Вадим, – как и жен.
– Я отменяю этот закон, – тут же решил новый зиоскафр, не отводя взгляда от Сияны. – Ну так как, Солнцеглазая?
– Никак! – рявкнул Вадим, но Кирилл дернул его назад.
– Матка обязательно подумает над вашим щедрым предложением, сир, – пообещал Кирилл за Сияну. – Потом. Мы спешим.
– Пусть она сама скажет, – настаивал Идеса.
– Да, я подумаю, Великий, – подтвердила Сияна. – Обязательно.
– Только недолго думай, Солнцеглазая, – нехотя согласился Идеса. – Иначе я сам тебя найду. Твои удивительные глаза выдадут тебя.
Он поднял руку и коснулся пальцами ее лица. Сияна в ответ тоже коснулась его лица, как того требовал обычай.
Вадим снова рванулся было к ним, но Кирилл его перехватил:
– Остынь! Все испортишь. Дай им попрощаться, наконец!
Глава 4
– Габриэль! Ты жив! – Ратибор, уже в своем обличье, обливаясь счастливыми слезами, крепко обнимал пса.
Габриэль, здоровый и веселый, радостно лаял.
– Ратибор, иди–ка с псом в другую комнату, поиграйте там, – отправил мальчика Кирилл. – Вы слишком шумите.
– Да, па, прости. Мы в оранжерею! За мной, Га!
Георагзис неподвижно лежал в кресле, и Талар участливо мигал ему огоньками на пульте.
– Ну, как вы, Правитель? – склонилась к нему Сияна. – Вам лучше?
– Моя голова! – поморщился Георагзис. – Она просто разрывается на части.
– Это реакция организма, он еще не готов к таким резким изменениям. Я сейчас сниму боль. Расслабьтесь, Правитель, думайте о чем–то приятном.
– О чем приятном я сейчас могу думать! – проворчал Георагзис. – Я скоро умру. Я вдруг стал таким дряхлым и немощным. Я жил так долго, но совсем не готов умереть.
– Не умрете, Правитель, – заверил его Кирилл. – «Джинн» вернул ваш прежний облик. Вы сейчас выглядите даже моложе, чем были.
– Правда? – чуть оживился Георагзис, но тут же охнул: – О, моя голова!
– Вам лучше не разговаривать, Правитель, – Сияна положила ладони Георагзису на голову. – Вы мне мешаете, мне трудно сосредоточиться.
– Да, извини, детка, – Георагзис затих и закрыл глаза. Голова его тяжело свесилась на грудь.
– Он что, заснул? – поинтересовался Кирилл у Сияны.
– Да. Он переутомился. Помоги мне перенести Георагзиса в его каюту, Кир. Или нет, лучше дай мне браслет. Я еще побуду с Георагзисом.
– Да, конечно. – Кирилл отстегнул с запястья браслет и протянул его девушке. – Тебе точно не нужна помощь, Сияна?
– Я позову, если возникнет необходимость. Но думаю, мы с Таларом и сами справимся.
И Сияна с Георагзисом исчезли.
– Скатертью дорога! – буркнул им в след Вадим.
– Что ты сказал? – не понял его реакции Кирилл.
Вадим, не ответив, лишь мрачно взглянул на Кирилла и вне себя от досады плюхнулся в освободившееся кресло, еще хранящее тепло Георагзиса.
– Эй, в чем дело? – допытывался Кирилл. – Я, в отличие от Сияны, мысли читать не умею.
– Она совершенно игнорирует меня! Будто я пустое место.
– Разве? – шевельнул бровями Кирилл. – Я не заметил.
– Кир то, Кир се! – разошелся Вадим, вскакивая с кресла. – Вот скажи, почему она взяла твой браслет, а не мой? Он что, осыпан драгоценными камнями?