Сияна только успела разогнуться от грядки, и тут зиоскафр чуть не сшиб ее с ног. Он резко осадил своего щелкающего зубами боара и в немом изумлении откровенно разглядывал ее как дико–винное существо. Он еще никогда не видел матку без накидки, с открытым лицом и телом, практически раздетую. Скафандр на Сияне казался второй кожей, подчеркивая ее совершенную фигуру. Но больше всего его просто поразили ее необыкновенные глаза – сиреневые, прозрачные и лучистые, как главное солнце Рес на закате. Эта матка прямо и открыто смотрела на него, не боясь и не скрывая своего тела, словно бросала вызов ему, властелину мира!
И он разозлился. Подхватил ее поперек туловища и перекинул через седло на своего боара – как свою добычу. Тут к зиоскафру подскочила его свита. Воины в изумлении окружили своего повелителя. Как, их повелитель снизошел до контакта с маткой, пусть даже самой прекрасной, но унижающей его достоинство! Зиоскафр окинул их свирепым взглядом и взмахнул своим огромным мечом. Его охрана, обезглавленная, замертво пала наземь. Сияна по–пыталась вырваться из его тисков, но тиран обрушил ей на голову свой мощный кулак, и она потеряла сознание.
Очнулась она уже во дворце зиоскафра, когда он грубо швырнул ее на пол.
– Здесь тебя никто не найдет, – заверил он ее. – И я буду делать с тобой все, что захочу.
– Я не сделала тебе ничего плохого, – сказала Сияна как можно мягче, поднимаясь с пола. – Почему ко мне такая ненависть?
– Потому что ты ведьма! – ощерился зиоскафр. – Ты влечешь меня к себе, и я ничего не могу с этим поделать.
– Это всего лишь зов плоти. Ты просто мужчина, самец, и ты стремишься к продолжению своего рода, как в тебе заложено природой.
– Я властелин мира, я должен быть выше низменных инстинктов. А ты заставляешь меня совершать поступки простых смертных. За это ты умрешь, но сначала я с тобой позабавлюсь.
– Лучше отпусти меня. Небесным богам это не понравится, – предупредила Сияна. – Они будут меня искать, и тебе не поздоровится, властелин.
– Ты смеешь мне угрожать, матка? – взъярился зиоскафр. – Кто они, твои небесные боги, эти чужаки? Здесь, в своем мире, я единственный царь и бог! Как захочу, так тому и быть.
– Ты заблуждаешься. Ты слеп и глух в своем величии. И ты обречен, – заверила его Сияна. – Мои друзья тебе не простят, если ты меня не отпустишь.
– Много разговариваешь! Боишься меня? Тогда делай то, что повелю, моя рабыня. Раздевайся, снимай с себя эту рыбью кожу! Я хочу видеть тебя всю.
– Я не буду твоей, Гесса–Рэйму!
Сияна отступила на шаг и потянулась к поясу на скафандре, чтобы включить защитное поле. Но тут зиоскафр прыгнул к ней и схватил ее за руки. Сияна попыталась применить к нему силу внушения, обездвижить, усыпить, но сила его страсти, которую она ощущала в нем, просто ошеломила ее, подавляя волю. Глаза его пронзительно светились ярким синим светом, что означало наивысшую степень его страсти. Он сорвал с себя пояс в виде металлической цепи, скрутил ей руки и привязал к ближайшей колонне.
А затем он, окончательно растеряв свое царственное величие, сорвал с головы шлем–маску и швырнул ее в сторону, открыв, наконец, свое неприкосновенное лицо. Если бы Сияна была истинной сельзарянкой душой и телом, а не ее подобием, она оценила бы это лицо как самое прекрасное, самое мужественное, самое совершенное. Но она находила его отвратительным, звероподобным и чудовищным, как и сама его маска – ликом дьявола.
Зиоскафр встретил ее полный ужаса и отвращения взгляд, и это привело его в бешенство. Разве он не бог? Разве он не самый лучший в этом мире? Да что эта матка о себе возомнила?!
– Не смей на меня так смотреть! – рявкнул он и ударил ее кулаком в лицо.
Сияна упала бы, если бы не была привязана к колонне, она повисла на цепях, совсем обессилев, сознание мутилось. Зиоскафр схватил ее, с силой прижимая к себе, его пальцы с когтями больно впивались в ее тело. Глаза его, выдавая сильное возбуждение, пылали ярким синим огнем. Меж его острых зубов показался длинный лиловый язык, извивающийся, как змея. Словно живущий своей жизнью, он прошелся по ее лицу и настойчиво, нетерпеливо устремился к ее рту. Зиоскафр втянул зубы в десны, выдвинул из своей пасти внутренние челюсти в виде щипцов–захватов, как жвала насекомого, но тройные, и вставил их в пазы на ее лице, для того и предназначенные. Щупальца под его челюстью вцепились в ее голову, удерживая ее. Но Сияна не сдавалась. Она плотно сжала свои зубы, и зиоскафр не мог проникнуть в ее рот своим языком, как бы ни старался.