– Да уж лучше я бы умер! – бушевал Вадим. – Ты меня обманывала. И нечего тут плакать! Мне не нужна твоя жалость! Это унизительно!
– Но я люблю же тебя!
– Притворство! Все, что у нас было, одно притворство!
Вадим слепо метался по комнате, совсем отчаявшись, а Сияна бегала за ним, хватала его за руки, пытаясь остановить.
– Слушай, ты, неизвестная трагедия Шекспира! – заорал вдруг на него Кирилл. – Она ради тебя покинула улетающий звездолет, осталась на чужой планете из–за твоей дурости, и ты теперь смеешь ее в чем–то упрекать? Лучше заткнись, не то я тебе так врежу по твоей мерзкой физиономии, что она станет еще омерзительнее!
Вадим резко остановился, ошалело глядя на Кирилла. Это он–то врежет, он, этот воспитанный на гуманности неженка? Вадима не обидели его гневные слова, они его отрезвили. Он шагнул к Сияне, вздрагивающей от рыданий.
– Прости меня, – глухо пробормотал он, обнимая девушку. И тут же отвернулся: – Я не могу! Я не переживу своего уродства. Зеркало! – крикнул он, сжав кулаки. – Дайте мне зеркало!
– Кончай истерику! – осадил его Кирилл. – Ты забыл про «Джинн». Ты снова станешь прекрасен, как Аполлон.
– Да, действительно, – воспрянул, было, духом Вадим. – Но надолго ли?
– Навсегда, – пожал плечами Кирилл. – Это же был твой истинный облик, с рождения, записанный на ДНК, и мы его просто восстановим. Правда, тебе снова придется бриться, если не прибегнуть к косметическому облучателю, а его, к сожалению, здесь нет в наличии. Зарастешь щетиной, станешь похож на бродягу. Согласен?
– Так давай быстрее свой «Джинн», не тяни! Я уже пять раз умер за то время, что ты здесь болтаешь всякий вздор! Еще издевается!
– Ладно уж, уговорил, – смилостивился наконец Кирилл. – Ратибор, давай, жми, что ли, кнопку восстановления.
Вадим чувствовал, как меняется его лицо, кожа становится мягче и податливей. Он облегченно вздохнул, словно, наконец, смыв грязь с лица, и даже слезы показались у него на глазах. Сияна подошла к нему ближе и вытерла их ладошкой. Вадим обнял ее и нежно поцеловал.
– Благословляю вас, дети мои, – торжественно провозгласил Кирилл, все дружно засмеялись, и Габриэль тоже подхватил радостным лаем и безумными прыжками.
– Я хочу домой, – сказал вдруг Ратибор.
– Я не ослышался? – переспросил его Кирилл, делая недоуменную мину. – Тебе наконец–то надоели приключения?
– Мне вообще–то пора в школу, – заявил мальчик. – У нас скоро контрольная.
– Да ты растешь! – одобрил Кирилл.
– Талар, домой! – скомандовал Вадим мозгу звездолета.
Книга 3. ТАЛАРИУС. ВОЗРОЖДЕНИЕ
Часть 1. Идиллия
Глава 1
– И куда это мы попали? – удивился Кирилл, оглядываясь вокруг. – Этот твой Талар ничего не перепутал с возвратом? Или ты не о том думал, отдавая ему приказы?
– Я же ему сказал: домой! – так же недоумевал Вадим. – Что тут не понятно?
– Здорово! – восхитился Ратибор. – И Габриэлю здесь нравится, глядите!
Действительно, пес с радостным лаем носился вокруг, затем с фырканьем принялся кататься на траве, рассмешив мальчика.
– В каком мы времени? – задумалась Сияна. – В прошлом или в будущем?
– По крайней мере, мы на Земле, – заключил Вадим. – Значит, дома.
«Лучезар» стоял в высокой траве на лугу, пестревшему всевозможными дикими цветами и разноцветными бабочками. Зеленая равнина расстилалась огромным ковром, тут и там были разбросаны молодые рощицы и цветущие сады. Невдалеке паслись стада коров и овец, к сияющему от восходящего солнца горизонту мчался табун длинногривых лошадей. В садах прятались голубые и розовые домики с круглыми крышами. А в безоблачном нестерпимо синем небе звонко заливался жаворонок, парили кругами аисты, щелкая клювами.
– Луга, овечки, сады Эдема. Картинка, а не жизнь! – изумлялся Вадим. – Это случайно не библейские времена?
Вдруг совсем рядом раздалось глухое рычание. Габриэль тявкнул и прижался к земле. Вадим с Кириллом как по команде тут же выхватили парализаторы. Но Сияна подняла руку, останавливая их. Из высокой травы поднялась черная пантера, грациозно потянулась и уставилась на непрошеных гостей янтарными глазищами. Обнюхала воздух и пренебрежительно зевнула во всю пасть, сверкнув белыми клыками и издав протяжное «Мра–а–у». Затем равнодушно упала обратно в траву и принялась вылизывать свой бархатный бок.