Пролог.
— Ладно, я тебя понял, — бесцветным голосом отвечает Алекс и, сбросив вызов, кладёт телефон на журнальный столик перед собой.
Давит окурок истлевшей сигареты в пепельнице и думает о том, как бы разрулить ситуацию. Лучший друг и по совместительству помощник, Виктор Хромов по кличке Вивер за одиннадцать лет знакомства решил столько вопросов без его участия, что порой Воронцевичу казалось, что тому и говорить ничего не нужно: сам узнает, сам проведёт разведку, сам всё сделает быстро и без посторонней помощи. Но ситуация вышла из-под их общего контроля, когда особо зарвавшиеся малолетки захотели подмять их территорию под себя и устроить цирк с конями под крышей конкурента отца Алекса, занимавшегося обеспечением безопасности богатого населения Кижельского района прекрасного своей наполненной тайнами историей города Петражска.
Забавно.
Только Алексу на такую защиту плевать.
Отстранённо, словно в трансе наблюдая за игрой бледного голубого пламени на кончиках пальцев, он не замечает взмахов больших чёрных крыльев за окном. Огромный ворон садится на подоконный выступ, отряхивается от проливного дождя и стучит клювом в стекло, перебивая шум ливня и раскаты грома. Резко сжав кулак, Алекс оборачивается, переключая внимание, и спешит открыть окно.
— Кар!
Влетев в комнату, ворон обдает его градом брызг и в полёте оборачивается высоким мужчиной немного за пятьдесят с короткой стрижкой, в строгом тёмном костюме и с тростью, на набалдашнике которой весьма символично красуется голова ворона с маленькими глазками-изумрудами. Водолазка и брюки Алекса моментально промокают насквозь, словно на них вылили ведро воды. Цокнув языком, он закрывает окно.
— Чё ты прилетел в такую погоду? — бросает, проходясь вспыхнувшей пламенем рукой в нескольких сантиметрах от тела. Светлая ткань постепенно высыхает.
— Если прилетел, значит надо было, — раздражённо отвечает Пётр Александрович Воронцевич, или же Ворон, получивший второе имя то ли из-за фамилии, то ли из-за способностей, и усаживается на диван. — Оставь свою заботу.
Закатив глаза, Алекс встаёт напротив и смотрит на отца до тех пор, пока тот не взмахивает рукой, одним движением приказывая сесть рядом. Только он не садится, продолжая оставаться на месте со скрещенными на груди руками — не любит, когда ему приказы отдают, хотя только на них в основном и живёт. Пётр Александрович не только отец, но и босс, бизнесмен и в недавнем прошлом криминальный авторитет, который решил отойти от дел, но всё же периодически к ним возвращается. Человек строгий и суровый, хоть и способный прощать некоторые сыновьи шалости.
— В чём дело?
Качая головой, Пётр Александрович наклоняется вперёд и тяжело, длинно вздыхая. Алекс вздрагивает — на привычно спокойного и практически невозмутимого отца это не похоже — и тут же занимает свободное место на диване, смотрит с неприкрытым волнением. Казалось бы, возраст уже, да и полёт в дождь — не самое приятное перемещение. Но сейчас это что-то совершенно другое.
— Что с тобой?
— Неспокойно у нас на районе, Саш, — сиплым голосом отвечает тот, только пугая больше. Алекс поднимается, чтобы налить воды, но Пётр Александрович останавливает его, положив руку на плечо и удерживая на месте. — Я разные времена застал, даже те, когда нашего города ещё не существовало. Много всего хорошего и плохого произошло за эти годы. И сейчас что-то плохое, тёмное надвигается. Я это чувствую.
Вид у Алекса уставший, взгляд скептический — отец говорит такое как минимум раз в пятьдесят лет, и в основном предчувствие его подводит. К счастью для всех, кроме Саши, которому приходится гораздо внимательнее следить за всем городом, словно больше некому, словно это входит только в его обязанности. Но иногда всё же случалось то, о чём говорил Пётр Александрович, и всегда заканчивалось одинаково — смертью Алекса. Сердце старшего Воронцевича останавливалось на несколько долгих, мучительных секунд и билось рвано до следующего перерождения единственного сына. Все свои последние мгновения Саша помнил смутно — разве что первое отпечаталось в памяти и преследовало в каждой следующей жизни, — но так даже лучше.
И во всех этих ситуациях есть кое-что, чего он никак не понимает, из-за чего злится на отца — Пётр Александрович никогда не обращается к пророку.
— Для твоих предчувствий есть Маревский. Почему не попросишь его заглянуть в будущее? Если хоть немного постарается — у него получится.