Мари легко улыбнулась и постаралась расслабится в этом гвалте музыки, смеха и разговоров за игрой в карты. Закрыла на несколько секунд глаза, открыла их вновь, оглядела толпу…
Каждый джентльмен был во фраке или приталенном сюртуке более старого кроя. Каждая дама – в кринолине, перчатках и с веером.
– На такое имеют право только влиятельные дома и древние кланы. – Осторожно заметил Аскольд.
– То есть у вас нет своих цветов или гербов, но есть свои костюмы? – уточнила Мари.
– Ну, если очень грубо – то да. Но на деле подобное, – он сделал неопределенный жест в сторону других гостей, – большая редкость. Раньше, да, все заморачивались и действительно рьяно придерживались традиций. Но сейчас люди моего возраста и младше предпочитают быть похожими на обывателей. Это куда проще. Только в высшем свете ещё хранится эта традиция, одеваться в своё старье из сундуков.
Мари оглядела своё «старье из сундука» и хотела было возразить, что на самом деле в этом что-то есть, но промолчала. Аскольд выглядел задумчивым и утомлённым, хотя они пришли не больше получаса назад. Она мягко коснулась его руки своей рукой в перчатке. Сейчас, когда тонкий слой ткани отделял её от него, прикоснуться первой было почти не страшно.
– Аскольд, – мягко спросила она, – всё хорошо?
Он покачал головой.
– Давай прогуляемся немного. У дяди есть настоящее сокровище для Лысой Горы – свой парк.
– О, конечно.
Они вышли в слабо освещённый парк более похожий на смесь заброшенного кладбища и таёжного леса.
– Так что же случилось? – снова спросила она.
Аскольд грустно усмехнулся:
– Анита, у тебя есть семья?
Она споткнулась на ровном месте, что не ушло от внимания Аскольда, хотя виду он и не подал.
– Да, – тихо ответила она.
– Тогда ты, наверное, поймёшь меня. Моей семьей… Нет, не так. Моей лучшей частью семьи была моя мать. А вот с отцом мне катастрофически не повезло.
– А кто твой отец?
– Мой отец – Анатомий Скелетто, он умер сорок лет назад, в этом году как раз годовщина. Был владельцем трёх кладбищ и крупного черномагического издательства. Был некромантом и по-своему талантливой тварью, – он скорчил презрительную гримасу и бросил злобный взгляд в сторону особняка, где продолжался бал.
– Что-то ты не слишком вежливо отзываешься о своём прародителе! – ехидно заметила Анита.
– Он того заслуживает. Та ещё мразь… – Он слегка задумался. – Анита, ты любишь длинные истории?
– Пожалуй, – отозвалась та.
– Что ж, тогда я, пожалуй, расскажу…
§
Тот проклятый вечер ноября 1804 года, когда туман не просто стелился по преисподней, а так и норовил пробраться в нехитрые жилища его обитателей, Арнольд Скелетто запомнил на всю жизнь. Весь вечер он мучился угрызениями совести и невозможностью исправить своё прошлое, а теперь, судя по всему, уже и будущее. Дёрнул же его чёрт жениться на этой профурсетке Мадлен Фриштен. Да, не даром люди говорят: “Седина в бороду – бес в ребро”… Ему уже стукнуло сто семьдесят восемь, а этой всего-то на всего пятьдесят девятый год идёт! Детвора, что и говорить. Конечно, он ей не пара, он сейчас и сам это понимает, но тогда, когда он впервые увидел её, столь очаровательно примерявшую синюю шляпку в одном из самых модных магазинов Лысой Горы… Э-эх… Но а сейчас-то что делать?! Жена родила сына, а сама умерла во время родов. И обидно-то, что только через неделю после случившегося, после того, как Арнольд дал ребёнку имя Анатомий, как признал его своим сыном, объявился его настоящий отец, конюх с ближайшей транспортной станции. И теперь Арнольд в замкнутом круге – плюнет на ребёнка и отдаст его любовнику жены – репутация лучшего гробовщика на ЛГ полетит к чертям собачьим; оставит у себя – будет терпеть насмешки со стороны всего магического сообщества мегаполиса, что он, дескать, и наследника-то после себя не в состоянии оставить. И в этом случае тоже неизвестно, что будет с его карьерой. Тем более, ему уже сто семьдесят восемь лет и у него уже может и не быть других детей. Конечно, этот вариант тоже не лучший, но пусть уж будет хоть что-то, чем ничего.
В итоге Анатомий стал полноправным Скелетто.
Прошло три года. Зря волновался Арнольд: ещё одна женщина стала матерью его ребёнка. Теперь уж ничто не могло оспорить отцовство Арнольда Скелетто. Второй сын, Сэммюэл, имел мало общего со своим сводным братом – он был простоват и глуповат, хотел узнать всё, в итоге не знал ничего, был довольно общительным и жизнерадостным пухлым мальчиком – полная противоположность жилистому, угрюмому, вечно читающему запретные книги, Анатомию. И если старший имел совершенно чёткие цели, то младший так и не определился, что же ему интересно в этой жизни. К сожалению, в преисподней титул – это всё равно, что сотрясание воздуха. Денег, почёта и славы он не даёт. Титул – это лишь дополнительные налоги. Титул – это то, что можно произносить в речах, упоминать в документах, покупать дабы потешить собственное честолюбие. И не более. Поэтому герцог Арнольд Скелетто рано начал задумываться, кто же будет продолжателем его дела. На одной стороне был чужой умница, на другой – свой дурак. В конце концов, гробовщиком стал Анатомий.