Стали люди обходить дом лесничего стороной, а девушку называть блаженной. Одна только Маринка забегала к своей подружке детства и пыталась разговорить её. Да только Оксана никак не реагировала: телом то она была здесь, а вот душой — невесть где.
Глава 3. Проклятие ли виной
Свадьбу Мирон и Маша решили сыграть по осени – после сбора урожая, когда никаких дел в поле не будет. Венчание и празднество запланировали на ноябрь. Приглашены были все односельчане.
Прошло некоторое время.
Оксана, наряженная мамой, сидела на табурете и смотрела вдаль.
– Ох, доченька, что же с тобой стало... Ничего, сходим в церковь, за здравие свечу поставим, – приговаривала Любава, расчесывая густые косы Оксаны, – заодно на венчание посмотрим твоего одногодки. Помнишь Мирона?
Отстраненный, словно затуманенный взгляд девушки сменился растерянным выражением, она резко поднялась, выбила деревянный гребень из рук матери и, опрокидывая табурет, опрометью выскочила из избы.
– Оксана! – звала её недоуменная женщина, выглядывая на улицу, но дочки и след простыл — нигде её не было видно. Тогда Любава начала звать отца Ксанкиного:
– Емеля! – Но и тот не отзывался. Видать, ушёл уже с другими односельчанами со свадьбой помогать.
– Ой, что же делать! – схватилась за голову женщина. Надела она навершник шерстяной поверх нижней рубахи, да побежала искать свою дочь. Заодно Любава прихватила с собой душегрейку для Оксанки, ведь её дочь выбежала на улицу в одной лишь льняной рубахе, да юбке понёве, а на улице уже давно стояла холодная поздняя осень.
Любава обежала вдоль и поперек всю деревню, но никто не видел Ксаны.
– Найдется твоя дочь, по чем зря переживаешь! Ты лучше мужа своего бери да на свадьбу приходи, вот-вот начнется, – ответил ей староста, – скоро и жених пожалует на повозке с лентами, да колокольцами за невестой! Айда, погуляем! Вот увидишь — всё образумится.
– Петя, да как можно праздновать, когда с дитятей вдруг беда какая случилась, она же могла и в лес убежать, – схватилась за сердце женщина.
– Чай не дитятко несмышленое. Что с девахой рослой станется?
– Как что, али ты не помнишь, блаженной стала Оксанка моя.
Староста лишь отмахнулся, да и в дом пошел. Приготовления к свадьбе шли полным ходом — из избы доносились вкусные запахи. Некогда Петру лясы точить было.
На удивление сильный ветер стих, небо разъяснилось. Светило яркое солнце, но всё равно не грело.
Любава решила пробежать еще раз в конец деревни и глянуть не упустила ли чего.
Проходя мимо церкви, увидала она шумную толпу возле украшенной телеги — то ехали жених с дружкой и шафером, и его родственники. На обряд выкупа девичьей косы спешили, да возле церкви споткнулись о кочку, вот и колесо укатилось.
Остановились они приделывать колесо. Тройка коней в нетерпении била копытами на поляне у церкви.
А потом присмотрелась Любава и глазам своим не поверила, – в стороне от телеги рядом с хмурым Мироном стояла Оксанка её. Остальные находились поодаль от них и весело плясали под гусли и балалайки.
Дочь стояла боком к матери и держала руки в области живота.
Любаве резко поплохело.
«Что же это получается? У Ксанки моей дитятко в подоле, как же я не приметила? И от кого… – подумала она. – Стало быть, Мирон, окаянный всему виной?»
Женщина со всех ног бросилась бежать к дочери.
– Я тебе ничего не обещал. И что ты пузо выпятила и подпираешь?! Откуда мне знать, может ты с самим Лешим сношалась! – услышала Любава, как Мирон грубо ответил её дочери.
– Ты что такое говоришь?! – женщина от всей души оттолкнула парня от дочки.
– Пошли прочь, ведьмы! Женюсь я сегодня!
Любава обнаружила, как всё вокруг стихло. Балалайки и гусли боле не играли, родственники жениха не веселились. Тут стояло и много односельчан, подтянувшихся на праздник. Они гурьбой стояли подле ссорящихся и грели свои уши.
Раздался хохот. Кто-то начал выкрикивать оскорбления: «Ведьмино семя!», «Бесовское отродье!», «Гулящая девка!», «Нечистая!»