Дверь в избу заколотили — не выбраться никак.
Благо, у Емели всегда имелся топор под рукой.
Он понял, что нужно спешить, иначе вот-вот живьем сожгут их те, с кем росли они вместе и кто рос на их глазах.
Уже послышался запах палёной соломы. Любава всхлипнула и обняла Оксану.
Всё без толку. Едкий дым начал наполнять всё пространство внутри маленькой избенки.
Через окна сбежать тоже не было возможности — они маленькие.
– Печь! – вскричала Любава. – Возле неё треснутое бревно менять надобно было. Может получится вытолкнуть? – с надеждой в голосе прошептала она и начала кашлять от дыма.
– Намочите тряпки и оберните их вокруг головы! Прикройте волосы, нос и рот! – скомандовал отец семейства, пробираясь наугад к бревну с изъяном.
Любава бегом выполнила наказ мужа, и когда он орудовал топором, еле заставила и его самого тряпку надеть.
Наконец, трухлявое бревно поддалось, а за ним вывалилось и второе. Жертвы чудом успели выбраться в образовавшуюся дыру.
Огонь языками пламени начал слизывать деревянные перекладины соломенной крыши. Еще немного, и она рухнула, похоронив под собой все пожитки семейства. Скарба, конечно же у них не было никакого, но домашняя утварь, иконы, дочкино приданное, которое она шила и вышивала с девятилетнего возраста — все в одночасье кануло в бездну.
– Бесы здесь! – послышался чей-то крик. Раздался топот ног, и бедных людей окружили враждебно настроенные односельчане.
– Так ведь очистились-поди уже! – возразил старик Никон, и тут же получил подзатыльник от Мирона, отчего упал на землю.
– Али ты с ними, бес?! – закричал на него Мирон. – Кто еще с низшей силой якшается, сразу выходите!
Люди вошли в раж и начали протыкать тело несчастного старика вилами. Любава и Оксана закричали и прильнули к Емеле, пытаясь спрятаться за его крепкой спиной.
– Мирон, что же ты делаешь, окаянный! – возмутился Матвеев. – Я же тебя помню с малых лет. Дитятком был пригожим, в кого ты превратился теперь?! Остановись немедленно!
– А то что?! – рассмеялся Мирон, пнул тело корчившегося в предсмертных конвульсиях старика Никона, достал из-за пазухи осиновый кол и вонзил его старику прямиком в сердце. – Может Оксана твоя молнии нашлет?!
Отовсюду раздался смех, толпа с факелами, смыкающаяся огненным кольцом, окружила несчастных — не сбежать.
– Оксана дитятку твоего носит под сердцем. Пожалей хотя бы кровиночку свою, молю! Можешь погубить меня с женой, а дочь не тронь!
Глава 5. Зеркальная временная петля
Емеля поднял топор и решительно приготовился сражаться за себя и свою семью.
– О-о-о-ой, люди добрые! Что же вы наделали! – послышался горький плач бабы Анны, жены убитого Никона. Она рыдала над телом своего мужа.
– Это всё происки ведьм! – указал Мирон на взятых в кольцо Матвеевых!
– Каких ведьм? Я своими глазами видела как ты и свои прихвостни окаянные набросились на моего Никошу! – пуще прежнего разрыдалась Анна.
– Ещё одна ведьма! – закричал кто-то из толпы! И часть людей двинулась в сторону рыдающей женщины.
Произошла заминка, которой не преминул воспользоваться Емеля. Он, увлекая за собой жену и дочь, прорвал наиболее тонкую границу, состоящую из нескольких человек, и оттолкнув их в стороны, вместе с Любавой и Оксаной опрометью бросился в сторону леса.
– Не уйдешь! – крикнул Мирон, и толпа оставила несчастную затихшую бабу Анну, она умерла, не вынеся потрясений. Гурьбой односельчане отправились вдогонку за беглецами.
В какой-то момент, кто-то больно схватил Оксану за длинную густую косу:
– Гулящая девка! Всё по твоей вине произошло! – зло выплюнул Мирон.
Девушка извернулась и, нащупав в его поясе нож, выхватила его, и, превозмогая боль, не щадя свои волосы, отрезала свою косу под самый корень.
Мирон, упал вместе с девичьей косой наземь. А Оксана была такова — ловко отпрыгнула от бывшего возлюбленного и побежала дальше.
Лес окружил Оксану и её родителей ласковыми объятиями тьмы, которые обернулись теплым, несмотря на ноябрьскую ночь, словно сотканным из заботы покрывалом, дарующим им заботу и невидимость.