А после этого он посмотрел заметно протрезвевшим взглядом на стоящего внутри избы Мирона:
– Ну что, зятёк, сказывай!
Парень молча положил на кухонный стол косу девичью и хмуро взглянул в лицо будущего тестя.
– Молодец! Можешь, когда хочешь! Прибираешь за собой отлично! Вот, ещё не гадил изначально, совсем ладный бы был.
– Папа! – одернула Петра Маша — лучик его света, оставшийся после смерти супруги.
Не оправилась Авдотья после родов – так на тот свет и отправилась. Пётр сам растил дочь, без чьей-либо посторонней помощи: всё самое лучшее ей отдавал, разбаловал неимоверно. Что хотела Мария, то и получала.
Захотела Мирона – староста в дом к тому пришел, пригрозил кнутом, что изведет его родителей, коли их молодец не женится на его сокровище-дочери. А также для пущего эффекта добавил пряник, что через пару лет свой пост зятю отдаст.
Мирон и прискакал как миленький – в тот же день сватов заслал.
Теперь Петру стало и понятно, почему кровиночка его слёзы жемчужные лила в ту треклятую ночь Купальскую: сказалась подсмотренная ею забава Мирона с подругою давней Оксанкой.
– Седлаем коней, венчать вас едем! – хлопнул в ладони староста, а затем повернулся к Мирону: – Займись телегой, втроем по-быстрому смотаемся, да к вечеру вернемся, а на утро вывесим простынь на всеобщее обозрение!
– Так, у нас с Машей всё уже случилось...
– Всему вас поди и научи! Дочь мою позорить на всё поселение удумал?! – возмутился староста. – Петуха зарубишь и готово! После тебя непорочную деву и днем с огнем не сыщешь! Вот и приходится идти на всякого рода ухищрения! Как ты вообще после меня пост на себя возьмёшь, коли простых вещей твоя дурья башка не смыслит?!
– Думаю, что за пару лет освоюсь! – с готовностью ответил парень.
К церкви они подъехали ближе к полудню.
– Отец, как-то не по-людски получилась свадьба, – вздохнула Маша, и начала загибать пальцы: телега не нарядная, никто не провожает, жених меня увидел до приезда в храм, едем с ним в одной телеге и по одной дороге…
– Чай не девица уже, внука ждешь, а всё туда же! – отшутился Петр. – Все эти суеверия не должны волновать тебя.
Еле зашел внутрь церкви Мирон – каждый последующий шаг давался ему тяжелее предыдущего.
Вспомнил он вновь, как загубили ни в чем не повинного старика Никона, как следом отправилась на тот свет его супруга Анна. Семья Матвеевых и вовсе – сквозь землю провалилась.
Лоб парня покрылся испариной. Войдя внутрь храма Господнего, он так и завис, едва завидел зажженные восковые свечи.
Его внимание вмиг поглотил горящий огонь.
Так все свое венчание он и простоял с отрешенным видом.
– Мирон! Очнись, Мирон! – услышал он голос Маши и недоуменно уставился на пышнотелую девушку в ярко-красной одежде с золотыми нитями и тесьмой, да пестрыми лентами в волосах. На её голове красовался высокий гребень, расшитый бусами и тканями полупрозрачными. Но всё это меркло перед волшебным светом огня. Девушка продолжила отвлекать его от созерцания пламени: – Скажи, что ты согласен!
– Согласен! – повторил Мирон, скорее для того, чтобы от него отстали и он мог продолжить любоваться яркими и лучистыми огоньками в свечах.
Глава 7. Пожарище
Насилу Петру удалось выволочь зятя из церкви. Мирон стал невменяемым и постоянно требовал, чтобы его оставили возле огоньков.
Пришлось купить ему свечей, чтобы он согласился ехать домой.
Пётр решил, что зять с дочерью временно поживут в его доме. А по весне он поможет им отстроить новую добротную избу неподалеку.
Теперешнее поведение зятя его удручало, и он начал жалеть о том, что подсуетился со свадьбой.
«А что, ежели Мирон с катушек съехал и никогда не оправится, – задумался Петр, – в таком случае потребуется избавиться от нечестивого. Марию замуж за ладного парня всегда успею выдать»
– Пойдем, любимый! Отдохнуть тебе надобно. Поспать! – проговорила Маша.
– А ведь и впрямь, может проспится и оклемается… – пробубнил себе под нос Петр и начал влезать в телегу.