— Куда? – спрашивает, принимая мою протянутую руку.
— В ванную.
— Мы не можем пойти в спальню? – задаёт вопрос, подняв на меня карие глаза.
— Куколка, — выдыхаю и, взяв за подбородок, с улыбкой произношу. - В спальне я сплю, а трахаюсь я за пределами этих комнат. Тебе повезло вообще оказаться внутри моего жилища. Обычно я никого сюда не пускаю.
— Хорошо, — послушно кивает, и я отпускаю её лицо, но не руку.
Веду девушку в ванную, таща за собой внутрь. Элина не сопротивляется, но и дикого желания не показывает. Ей будто бы вмиг перехотелось спать со мной… Но тогда к чему это было? Зачем приходить? Соблазнять? Да и вообще, как можно не хотеть мужчину, после того как сама отсасываешь ему, стонешь при этом чересчур откровенно и провокационно… Как желание спать с кем-то может пропасть так внезапно?
— Заходи, — говорю ей и первой пропускаю внутрь.
Громко выдохнув, девушка делает шаг вперёд, заходя в ванную комнату. Перед моими глазами предстаёт спина девушки. Четыре огромных шрама, покрывающих нежную, бледную кожу, красуются на пояснице. Явно свежих… сделанных пару месяцев назад.
— Что это? – спрашиваю её, резко развернув к себе. – Я завтра же скажу, чтобы тебе убрали эти шрамы со спины.
— Нет! – произносит она. – Это прописано моим контрактом. Шрамы останутся! Они не мешают мне спать с клиентами.
— Они ужасны, — брезгливо выплёвываю. – Я советую тебе от них избавиться, но не мне решать, если этот пункт есть в контракте.
— Ты можешь меня не трахать, если тебе так противно, — с вызовом произносит она, но я вижу в её глазах боль.
— Нет, меня твои шрамы не отталкивают.
— Ну и к чему тогда этот разговор? Мы можем потратить это время с пользой, — вновь превратившись в соблазнительницу, лепечет Элина и, подойдя, становится на цыпочки, потянувшись к моим губам.
— Я не целуюсь со шлюхами, — говорю, повернув голову в сторону, давая ей чётко понять свои намерения.
— Поняла, — бросает девушка и прекращает попытку завладеть моими губами.
— Умница, — произношу и вталкиваю её в ванную, несильно впечатав в кафельную стену. Подхожу к ней, глазами лаская её тело, представляя, что сделаю с ней. Как и куда буду иметь… Как будет извиваться её тело… Как Элина будет стонать… Как войду в неё…
Обычно я беру своих временных сексуальных партнёрш сзади. Мне нравится ставить их на колени, смотреть на то, как они выгибают спину, подставляют попку, готовые на всё ради удовольствия. Гладить их спины, заставляя прогнуться больше. Наматывать их волосы на кулак и во время секса тянуть на себя. Запрокидывая их голову, впиваться в шею… Кусать, порой до крови. Но Элину я взять сзади не мог. Её шрамы.
Нет, они не были мне противны, просто я не мог на них смотреть без жалости. Что могло случиться с юной девушкой, что остались такие следы? Кто издевался над ней и, главное, за что?
Герман и её невинная Мила… поселили во мне жалость. Я жалею шлюху… До чего же я скатился? Завтра пойду милостыню подавать? Собак бездомных кормить?
Подойдя к Элине, хватаю за горло и надавливаю на него, злясь на себя за жалость к этой маленькой куколке, посмевшей вызвать во мне сострадание. Будучи вне себя из-за вызывающего поведения девушки, заставляющего меня пойти против моих принципов.
— Мне трудно дышать, — хрипит она, с ужасом смотря мне в глаза.
— Терпи, ты сама пришла ко мне, — рычу, но всё же отпускаю её, негодуя ещё больше из-за срыва.
Это всё урод! Всё никак не могу прийти в себя после его выходки. Уродец взорвал мой загородный дом, застрелив и моего пса, надругавшись над его телом, оставив чёртову записку.
«До скорых встреч, Тигрёнок… надеюсь, ты закупился подгузниками, потому что мы скоро встретимся.»
Ублюдок.
— Посмотри мне в глаза, — настойчиво прошу Элину, и она переводит свой взгляд. – Подними руки.
Девушка поднимает руки вверх, внимательно и безучастно смотря на меня. Беру её за талию и, словно пушинку, перемещаю в душевую кабинку, после захожу сам. Включаю воду, настроив температуру, возвращаю своё внимание к девушке. Делаю шаг к ней, оттеснив её к стеклянной стене, прижимаясь к ней всем своим телом.
Одной рукой провожу по её ребру, а второй накрываю её грудь, помещающуюся мне в ладошку. Маленькие словно горошинки соски возбудили меня ещё в тот момент, когда, встав передо мной, Элина стала себя ласкать… Её горошинки набухали, заостряясь.