— Я вас слышу, — напомнила я о себе. — Да, это из-за воды. Нет, вы мне никак не поможете. И да, я бы предпочла, чтобы вы помолчали.
Собственный тон меня разочаровывал. Никогда я не была такой вспыльчивой, как сейчас. Да и не было желания грубить, просто всё слишком трудно.
— Да брось, — изрёк Джей. — Может быть, тебе сегодня повезёт.
Эбби с готовностью поддакивала ему, как и Линси, которая готова была поддержать уже любой кипиш, лишь бы я не начала плакать. А я и не собиралась, впрочем.
— А если и не повезёт, — воодушевилась Линси, — тогда мы готовы отстаивать твои права. Мы твои друзья, так?
Продолжать смотреть в окно я не могла. Взгляд сам собой повернул к Линси, и я наткнулась на её всё такие же чистые глаза. Мне казалось, они схожи с небесными далями, в которые можно упасть. Но, летя в них, ты не ощущаешь страх от падения, отнюдь. Ты доверяешь небу своё бренное тело.
— Мы все тут за тебя, — повторила Линси свою мысль, и я кивнула.
Что-то давно забытое внутри меня всколыхнулось. Я вернула утерянную давно частичку себя, которая была окончательно затушена вчера. Этим вечером я направлялась к воде не понуро, а уверенно, с решимостью во взгляде. Мою надежду не потушило даже то, что и в этот раз была всего одна капля. И даже когда это повторилось снова. И снова...
Что-то в моей груди не гаснуло первую неделю. Хранило оно верность этому сознанию и следующую, но променяло меня в конце месяца. Вся решимость погасла всего за тридцать дней.
В конце весны я стояла перед Китом, который, покусывая губы и отводя взор, протянул мне на первый взгляд пустой стакан. Где-то на дне лежала капля, больше похожая на крупицу. Я смотрела на неё и всё не решалась брать стакан. Солнце светило над нашими головами ещё ярче, через неделю будет конец школы, мы выпустимся, и никогда больше я не подойду к этому столу. Кит, привычный и такой знакомый, останется в прошлом, но что-то будет жить вечно.
— Это всё, — уточнил тихим голосом он.
Я взяла пластиковый стаканчик и тут же разомкнула пальцы. Он, словно пустой, совсем не намочил покрывало на столе, а вместо этого просто отскочил и приземлился на асфальт. По ногам и виску катились капли пота, солнце светило, и сзади послышались голоса других школьников.
Я не отошла.
Наверное, пару минут стояла там, как статуя, пока Кит всеми силами пытался намекнуть, чтобы я ушла. К сожалению, это бессмысленно. Моё сознание давно уже ослабло, а голодная жажда всколыхнулась, начав руководить этими, наверняка, слабыми ногами и бессильными руками. Моё тело вдруг само опрокинуло стол, что порядком удивило окружающих. Меня бы это тоже удивило.
Я, не разбирая дороги, шла куда-то, слыша вслед крики Кита. Мы все знаем правила, и охрана в том числе. Я слышала, как несколько преследователей кричали о том, что никогда не поздно остановиться. Но разве я могла? Могла ли я пересилить эту жажду, которая требовала не столько воды, сколько правды? Сознание подкрепляла и уверенность в том, что где-то там, снаружи, меня ждут друзья. Ведь они обещали поддержать. Совсем недавно, не так давно, чтобы забыть.
Мелькали удивлённые люди и бездушные стеллажи, имена. Я рыскала по буквам, быстро и, желательно, внимательно. Нельзя было упустить свою фамилию. И я не упустила. Свернула ровно там, где и должна была. Ряд тот, осталось имя, имя, для которого ещё не всё кончено, у которого ещё есть надежда. Я видела тех, кому предназначались литры и тех, кому выделили всего бутылку. Осталось лишь найти себя, и мой мир изменится прямо... сейчас.
Стук. Вздох. Взгляд его. Взгляд мой. Тяжёлый вздох. Взгляд мой. Молчание.
— Это... — едва выдала я, смотря на Кита.
Парень неровно дышал, и я бы поразилась тому, как я ещё могла сохранять спокойствие, но мысли были заняты другим.
Его беспомощный взгляд мне запомнится надолго. Наверное, навсегда. Я смотрела на одинокий стакан, заполненный чуть больше чем на половину, занявший полку ровно посередине. В нём покоятся мои ответы, моё новое начало и моя беспомощность.
Охранники подхватили меня за плечо и подтолкнули к выходу, а я и не сопротивлялась. К чему теперь?
Мягко, пытаясь как будто бы не быть грозными, они вели меня по уже знакомым коридорам прямо к выходу. Люди расступались, Кит следовал рядом и молчал. Мы не смотрели друг на друга, да и не до того было.
Я разглядывала пол под ногами, который уже давно не держал моё бренное тело. Топливом моим давно было отчаяние, а двигателем — жажда. Кроме них не осталось ничего у той, кто преступил указанные нормы.