2 глава - 3
Владикавказ, Промышленный район, август 1993 года
– Кстати, забыл, – Макс протянул Казбеку, сидящему за рулем УАЗика «Стечкина», – Кагой сказал тебе отдать.
– Оставь себе, он забудет, – махнул рукой Казбек, – у нас тут если ствол на кармане у человека имеется, лишние проблемы не создаются. Тут ствол уважают. Как на Диком Западе, – Казбек рассмеялся, – есть ствол – значит ты мент или человек очень серьезный.
– Что, так прямо все со стволами и гуляют? – рассмеялся Макс, – в натуре вестерн.
– Ну как все… Многие, – поморщился Казбек, – может из-за этого и проблем у нас много. Дураков развелось до едреной бабушки. И каждый ствол хочет. А у дурака как? Если ствол есть, он обязательно стреляет. У кого деньги есть, – он кивнул на «Стечкина» в руке Макса, – посерьезней ствол берут. А шушера всякая газачи под мелкашку растачивает и палят потом из них почем зря. Ладно, пошли.
Макс засунул ствол под куртку и вылез из УАЗика вслед за Казбеком.
* * *
Они прошли мимо дощатого двухэтажного барака, утопающего в зелени, торец которого украшала надпись «Турхана – всем хана». На подоконнике раскрытого настежь на втором этаже окна во все стороны торчали пыльные фикусы, между которых красовалась подозрительно небритая физиономия, изучающая их, не выпуская изо рта жеванную папиросу, зажатую между зубов.
– Салам, – кивнул Казбек.
Голова кивнула и, выпустив в ответ облако дыма, исчезла, выплюнув на улицу папиросу и громко неприлично икнув.
– Суровый райончик, – Макс посмотрел на двух пацанят, которые по очереди кидали кухонный нож в собирающееся упасть на дом дерево.
– А ты как хотел? – гордо поднял голову Казбек и кивнул в сторону обшарпанной трехэтажки, через осыпавшуюся штукатурку на стенах которой наружу высовывались все слои краски, в которую она когда-то была покрашена, – Двенадцатая школа. Вся Турхана здесь когда-то училась. А ну брысь! – Казбек цыкнул на неизвестно откуда взявшуюся пятнистую корову, – Видел? У всех кошки дворовые, а у нас во Владике бурёнки по району разгуливают, – он рассмеялся и хлопнул корову по заднему «борту». Та недовольно замычала, но все-таки ушла с проезжей части жевать растущую под школьным забором рано пожелтевшую траву, – Турхана! – добавил Казбек, – Мы поэтому свою лайбу подальше оставили и прогуливаемся. Здесь так не принято. Ментам и чужим сюда лучше не соваться – накостыляют по милую душу. Местные все тут друг друга в лицо знают. Я с Намиком в одной школе учился. Я в учагу ушел, его в спецшколу забрали, а потом уже и на малолетку загребли. Я с армии вернулся и в ментовку устроился, а он уже на взрослой срок оттянул и откинулся.
– Авторитет что ли местный? – спросил Макс.
– Ну как… – Казбек покрутил рукой, – главшпан вроде того. Вот здесь они все живут, – он ткнул пальцем на двухэтажный, слегка покосившийся дом с огромной трубой, над которой торчала совсем огромная антенна. Раньше тут блатота турхановская жила, а теперь дети их живут. Добрый день, тетя Нина! – Казбек улыбнулся женщине, поливающей на втором этаже такие же, как и в дощатом доме взъерошенные фикусы, вода с которых стекала на сушащееся на первом этаже белье.
– Казбек, дорогой, как мама? – женщина улыбнулась, – Скажи, я видела тетю Розу с ее мужем, она вот что про тетю Раю слышала…
– Тамика видеть хочу, – перебил ее Казбек, – где он?
– А где ему быть? – женщина высунулась из окна и посмотрела на белье внизу, – Там, у «Полимера» со своим драндулетом возится.
– Спасибо, тетя Нина! – ответил Казбек и повернулся к Максу, – Пошли, тут совсем недалеко.
Пройдя недалеко, километра два среди ничем не примечательных турханских достопримечательностей, Макс с Казбеком вышли к еле дышащему, судя по небольшим струйкам дыма, заводу, возле обвитого виноградным плющом забора которого стоял черный «Мерседес» с открытым капотом, внутри которого, что-то предъявляя друг другу и заглохнувшему движку, копались два суровых не по годам парня в спортивках и кепках. За ними со стороны наблюдала стоящая у заводской проходной гипсовая женщина с почти отсутствующими вторичными половыми признаками и невысокий жгучий брюнет, перекидывающий на пальцах четки.