Милиционеры, следящие за погрузкой ящиков из старенького ЗИЛа в вагоны сделали вид, что не заметили гостей и отвернулись. То же сделала небритая охрана в кожаных куртках, на всякий случай скинув стволы в кусты, после чего безразлично проводила решительно идущего к домику обходчика впереди Сони и Макса Кагоева. Лишь два огромных туркменских волкодава на цепи возле здания по-собачьи честно не стали скрывать чувств к незваным гостям, сначала громко облаяв, а потом чуть не сожрав Кагоева, без стука открывшего дверь.
5 глава - 4
– И чего вы от меня хотите? – Борман, не зря носивший своё прозвище из-за сходства с бардом Юрием Визбором, сыгравшем в фильме «Семнадцать мгновений весны» его «тёзку», растянулся на кожаном диване, глядя на стоящих перед ним Кагоева, Макса и Соню.
– Я тебе документ показал? – Кагоев еще раз вытащил из нагрудного кармана пиджака красную корочку.
– Ну что ты мне показал? – Борман растянул по всему лицу довольную улыбку, – Ты мне ордер на обыск покажи, протокол там. А это так… Здравствуй-до свидания. Хотели-то чего?
– Познакомиться хотели, – Кагоев пристально посмотрел на сидящего мужчину.
– Познакомились. Лабунец Алексей Иванович. Своё имя сам себе потом с ксивы прочитаешь. У меня к нему интереса нет.
– Борзый ты, – начал было Кагоев.
– Законопослушный, – Борман привстал к окну и отогнал прыгающих на него волкодавов, – так что, если нет ничго, покедова, граждане начальники. Чаю не предлагаю.
– Водки тоже? – не удержался Макс.
– Чего тебе моя водка-то? – Борман повернулся к ним, – Водка как водка. Обычная.
– Левая она у тебя, – сказал Кагоев.
– А водки не бывает ни левой, ни правой. Она всё одно – водка, – мужчина рассмеялся, – бумаги у меня все в порядке. Хочешь там, собирай комиссию, приезжайте и проверяйте. Ничего не найдете – комар носу не подточит.
– Ну это тебя еще не трясли, – начал было Кагоев, но Борман его остановил:
– Ты знаешь, сколько до тебя таких трясунов приходило? Про закон мне рассказывали. Кто-то денег просил. И все ни с чем уходили. Чисто тут в Ардоне всё, гражданин начальник.
– Вообще-то вы этой водкой людей травите, – вступила в разговор Соня.
– Вот вам, девчина милая, объясню, – Борман вернулся на свой диван, – кто церковь в Ардоне построил? Я. Кто школу новую открыл? Я. Кто все дороги в асфальт закатал? Тоже я. Это все знают. А вот спросите у людей, кого лично я отравил? Придёте потом ко мне и расскажете.
– У тебя вон цистерны со спиртом польским стоят, – поддержал Соню Макс.
– Ну стоят, – согласился Борман, – а еще у меня стоит, – он взял с тумбочки папку, – уголь с Кузбасса, лес с Дальнего Востока… много чего стоит. Станция-то узловая. Постоит и дальше поедет.
– Только водка у тебя что-то никуда не едет, – прищурился Кагоев, – у тебя ее в каждом доме разливают.
– А ты знаешь, что у тебя соседи двумя этажами выше делают, гражданин начальник? – Борман посмотрел на Кагоева, – Вот и я не знаю, потому что это не мое дело, и меня это не касается. Их дом – их правила. Ну что, всё?
– А если не всё? – Никак не успокаивался Кагоев.
– А если не всё, я тебе так скажу, – глаза Бормана стали злыми, – даже Москва на мою водку глаза закрывает. За бабки, которые я местному начальству заношу. Пятьдесят миллионов бутылок водки в год. Полтора доллара за бутылку. Даже если я поделюсь с кем-то, то у меня столько останется… Чтобы таких, как ты, извини, конечно, начальник, на хер послать. И мне за это ничего не будет. До свидания, – Борман подошел к двери и настежь ее распахнул, раскланявшись.