– А не до хера ли тебе будет? – зло посмотрел на Руслана Макс, – Сидишь ты вот тут со своими понтами, пальцы гнешь. Ты забыл, с кем ты разговариваешь?
– С ментом тупым, – рассмеялся Руслан, – и с подругой своего детства. И если не согласен, давай, гуляй. Ты здесь никто. И звать тебя никак. А меня все знают. За Русланчика у людей спроси, тебе каждый скажет. Просто не хочу с тобой ругаться. Кушайте и всего вам хорошего, если так не хотите.
– Ладно, согласны, – Макс встал и выдохнул, – позвонишь, скажешь. Я с Борманом вопрос сам закрою.
– А сможешь? – Руслан ухмыльнулся.
– Посмотрим. Пошли, Сонь, – Макс повернулся к девушке.
5 глава - 9
Владикавказ, площадь Китайской революции, служебная квартира, август 1993 года
– Зря ты с ним так, – Соня погладила тигра на груди Макса и прижалась к нему, – он так-то в принципе человек неплохой. Так, рисоваться любит.
– Понторез, – Макс поцеловал Соню в щеку и, взяв с тумбочки пачку сигарет, закурил, – на дух не перевариваю таких. Слов много, понтов еще больше, а как до дела дойдет…
– Слушай, ты правда с Борманом вопрос закроешь? – Соня завернулась в одеяло, села рядом с Максом, курящим в открытое окно и вдохнула теплый, но уже осенний воздух.
– Придется, если он этого Хицаева выкатит, – Макс запустил в окно колечко табачного дыма, – ты его раскрутить и закрыть сможешь?
– Думаю, получится, – кивнула Соня и положила голову на плечо Макса, – есть там у Бормана пятнышко одно в биографии. Так, срок небольшой, всего около года, но за порнографию. При его прошлых статьях как-то странно она выглядит, среди его грабежей и разбоев. Так вот его посадили, дали пять, но выпустили через год. Его на поруки взял директор гастронома, где он работал. И фамилия у него тоже была Хицаев. Но не любитель девочек, а его родственник.
– Думаешь Борман за этого Хицаева сел? – Макс затушил сигарету в пепельницу и запрыгнул на подоконник. Иди, садись, вроде бы сегодня по окнам не должны стрелять, вон уже светает, – Макс кивнул в сторону малинового неба, выползающего из-за гор.
– Не исключено, а скорее всего так и есть, – Соня, поудобнее закутавшись в одеяло, уселась рядом с Максом, – так что, я думаю, если хорошенько надавить, то Хицаев сядет. А если с девочками по-нормальному поговорить…
– С детьми, – Макс сплюнул в открытое окно, – как так-то можно?
– Чем богаче человек, тем он порочнее, – Соня поцеловала Макса в губы и слезла с подоконника, – собираться уже надо, маму с утра встречать на вокзале.
– Слушай, а почему мы им о нас с тобой ничего не расскажем? – Макс взял ее за руку.
– Потому что мы еще ничего не решили, по крайней мере я, – Соня взяла со спинки стула белую блузку, – я даже не знаю, что ты за человек, Макс из Москвы. Грузины исчезли, потом чеченцы. Теперь еще и Борман… Зачем ты здесь, Макс? Мне кажется дело не только в работе, – Соня повернулась к нему.
– Вот такая у меня хреновая работа, – рассмеялся Макс, – так почему мы не говорим?
– А ты что-то уже решил? – Соня улыбнулась.
– Возможно, – кивнул Макс, – но пока как в кино: «Победим белых, Петька, и заживём».
– Но ты точно не Василий Иваныч, – Соня громко рассмеялась, – вообще, Макс, ты анекдот. Ты же понимаешь, я все-таки девушка с Кавказа.
– Ну так выходи за меня замуж, – Макс картинно встал на одно колене и продолжил с кавказским акцентом, – прошу твою руку, сердце, а тело у меня уже есть. И хватит думать. А то зарэжу, мамой клянусь! – он картинно сжал зубы, а Соня расхохоталась еще больше, а потом, еле успокоившись, ответила:
– Отвечу серьезному джигиту, как гордая кавказская девушка. Быстро она пойдет замуж, если ей родители скажут. А если ей самой человек понравится, она подумает, потому что воля родителей – это закон, а любовь… – Соня стала серьезной, – это, Макс, намного серьезней. Это на всю жизнь, Макс. Я по-другому не хочу.
– Понял тебя, гордая кавказская девушка, – улыбнулся Макс, – я, конечно, не совсем джигит еще, но ждать умею, и конь у меня уже есть на котором будущую тещу встретить.