— Какое все-таки интересное заклинание, — бормотал он, наспех наскребывая руны. — Даже не думал, что на это способен эльф. Эльфы не могут быть некромантами. Ха! Тот, кто сказал такое, явно не встречал моей маленькой Кивы.
Нотка гордости закралась в мысли мага, стоило ему вспомнить эльфийку. О том, что Кива провела годы в плену и муках, он давно уже не вспоминал, предпочитая считать ее своей «ученицей».
— Ученики бросают вызов своим наставникам. Таков порядок вещей. Ты многого достигла, моя маленькая эльфийка, — он на время прервался, чтобы сосредоточиться и начертить замысловатую и смертоносную руну, — но ты еще не готова встретиться с Ахлауром в бою.
Маг добавил заключительный завиток, поднялся из-за стола и, поглаживая покрытый чешуей подбородок, прошелся вдоль рядов клеток из коралла и костей. Наконец он остановился перед одной, где содержался ларакен. Монстр инстинктивно подался к живительной магии, окружающей Ахлаура, — и отпрянул, когда осознал ее источник.
Долгое время Ахлаур рассматривал любимую зверушку. Он нуждался в объекте, на котором бы мог испытать только что составленное сложное заклинание. Ларакен однажды выжил после подобного волшебства, но сможет ли повторить? Ахлаур не знал этого наверняка. Если большинство чар, высосанных из Кивы, поступили через ларакена целыми и без потерь; то от этого заклинания Ахлауру досталась лишь как призрачная тень. Ларакен успел впитать только общую форму и вид заклинания, и передал этот набросок хозяину-некроманту. Ахлаур смог, конечно, заполнить пробелы. Более того, он усовершенствовал заклинание, но, имея дело с эльфийском магией — хоть в чем-то можно быть точно уверенным?
— Слишком рискованно, — решил он. — Лучше мы пошлем что-нибудь другое и посмотрим на результат.
Некромант продолжил прогулку вдоль коллекции монстров, пока не попался на глаза один из них: свирепый, четырехрукий человек-рыба, похожий на мутанта сахуагина. Эти существа были достаточно распространены на Элементном Плане. Если эксперимент не удастся, достать нового не составит особого труда.
Кивнув утвердительно, Ахлаур развернул свиток пергамента и принялся зачитывать. Заклинание, вытянутое из ларакена, которое тот, в свою очередь, высосал из Кивы, прошло сквозь живую воду. Пузыри воздуха, соскочив с губ некроманта, поплыли к заточенному зверю. Они кружились, и опускались, и светились, наводя на мысли об эльфах, танцующих под звездным небом. Ахлаур отмахнулся от сентиментального налета на магии Кивы и сосредоточился на самой хитроумной формуле.
Чтение продолжалось; пузыри принялись сливаться, все увеличиваясь в размере. С последним, наполненным магической силой словом, они стали единой сферой, что обволокла монстра.
Некоторое время некромант просто стоял, наблюдая, как животное металось в клетке, судорожно хватая легкий, непривычный воздух. Аура страха опьяняла, словно травы из сада знахарки. Ахлаур втягивал воду большими глотками, смакуя отчаянье жертвы. Наконец, почувствовав приятное утоление, он вытащил маленький коралловый кружок из мешочка для компонентов заклинания и поместил его между собою и заточенным монстром. Кольцо зависло как круглая рамка на невидимой стене, или, скорее, как смотровое окошко, которое беспомощные и недоверчивые люди проделывают в дверях.
И снова Ахлаур начал заклинание. Языки призрачного зеленоватого сияния потянулись от краев кораллового кольца, творя стену магической силы. Когда она огородила достаточное пространство, маг вытащил металлический жетон и швырнул его в сторону кораллового кольца, выкрикнув одно-единственное слово.
Жетон исчез в сопровождении взрыва звука и вспышки света. Под действием чар сфера потянулась к коралловому кольцу и, стоило ей прилипнуть к нему, как воздух устремился через окошко, вырываясь наружу круговоротом пузырьков. Монстра тоже затягивало в брешь. Его тело противоестественно удлинилось, вытянулось, он перетекал через дыру, как джин через узкое горлышко лампы.
Через несколько мгновений огромный пузырь исчез, а монстр стоял лишь в нескольких шагах от Ахлаура. Некромант рассеял магическую стену одним движением и с улыбкой посмотрел в безобразное лицо пленника. Тварь обнажила клыки, зарычала как загнанный в ловушку зверь.
— Напади на меня, — предложил Ахлаур. — Небольшое развлечение сегодня не помешает.
Какое-то время инстинкт боролся с инстинктом; монстр выбирал между неминуемой гибелью и продолжением жизни в неволе. Он зарычал в муке.
Ахлаур пожал плечами.
— Нерешительность — тоже выбор, — заметил он.
Он кивнул, и костяные дверцы клетки распахнулись. Щелчком пальцев некромант создал маленький водоворот, засосавший существо обратно в его клетку, и захлопнул дверцу.
Не уделяя подопытному больше никакого внимания, некромант продолжил работу. Он прикрепил коралловое кольцо к одному из прутьев клетки, наложил на него охранные и срабатывающие чары.
— Подарок тебе, моя маленькая Кива, — сказал волшебник, пристально разглядывая другую маленькую брешь: несовершенные врата, через которые вода и магия просачивались в Халруаа. — Ты послала мне ларакена. Дотронься до воды из источника, и я отвечу тебе собственным посыльным. Учитывая, какими хлопотами ты обременила себя ради моего блага, было бы грубо пренебрегать тобою. В конце концов, правила приличия должны быть соблюдены.
Некромант тихо рассмеялся, представляя удивление эльфийки, когда из врат появится четырехрукое чудовище. Это был простой трюк, обычная шалость перед началом настоящей битвы. Но как же превосходна была перспектива встретить достойного противника!
Ахлаур позволил себе погрузиться в приятные мечты о мести. Его мысли витали не вокруг маленькой эльфийской женщины, они были посвящены его старым друзьям — и его самым ненавистным врагам.
Нат, северо-восточная область в Халруаа, считалась одним из самых диких и пустынных уголков страны. Пара торговых путей проходило по этим местам, но они были узки и нелюбимы путешественниками. Бесплодные, каменистые долины вились среди изрешеченных пещерами предгорий. В здешних густых лесах, в укромных логовищах прятались чудовища и разбойники, но эти опасности меркли перед стройными призрачными фигурами, скользящими как тени среди дымящихся останков торгового каравана.
Это женщины народа кринти — потомки эльфийской расы, чьи волосы и кожа серы, а душа черна. Их предводительница, держась стороны, сидела верхом на черном коне и время от времени отдавала распоряжения жестами изящных серых рук. Реже она выкрикивала приказы на языке, что некогда принадлежал дроу. Шанаир, глава налетчиков-кринти, гордилась своей темной родословной.
Халруанцы называли таких как она «теневыми амазонками». Как для полуэльфа, Шанаир была высокой, мускулистой и крепко сложенной, все благодаря примеси крови людей-варваров. У нее были тонкие и изящные конечности, а грудь и бедра роскошно полные. Грива стальных волос ниспадала на ее плечи как водопад, обрамляла лицо, черты которого резкие — все сплошь острые углы да тонкие линии. Кончики ушей Шанаир были лишь слегка приострены, но она старалась подчеркнуть свою эльфийскую сущность при помощи серебряных украшений в виде чрезмерно длинных и тонких шипов. Ее сапоги, ее кожаный доспех, ее плащ — все было серого цвета. Помимо глаз — неожиданно пронзительно-синих — единственными яркими пятнами в ее облике были красная татуировка на плече да алая краска на ногтях, что превращала их в окровавленные когти.
Отдаленный крик эхом прошелся по холмам. Шанаир резко подняла голову, сразу узнав, кому тот принадлежал.
— Рекатра!
Она ударила пятками бока коня.
Две воительницы из отряда Шанаир взметнулись в седла и поскакали следом за предводительницей, молнией летящей к обреченной разведчице — обреченной из-за ее собственного голоса; настоящие кринти не кричат от страха или боли.